Глеб хотел схватить паренька за шиворот, встряхнуть и прямо здесь, на месте, вышибить из него всю информацию. Возможно, вместе с зубами.
– Пустынной улицей вдвоем // С тобой куда-то мы идем… – начал подпевать пьяный мужичок в расстегнутой куртке, и на Глеба обрушилось тяжелое понимание происходящего.
Он сдержался, отошел в сторону, к лотку со специями. Паренек открыл глаза, провел языком по потрескавшимся губам и промычал что-то нечленораздельное, обращаясь к поющему.
Пьяный мужик повеселел, принялся горланить:
– О-о-о, «Восьмиклассница!»
Глеб представил, как глухонемой попрошайка с гитарой бредет пустынной улицей с восьмиклассницей. Вот только восьмиклассница уже мертва, лежит в тележке, укрытая куском брезента, и ее пышные белые банты давно сорваны и выброшены в пекло горящего гаража…
Он отошел еще дальше, чтобы не привлекать внимания. Вышел на улицу, потом вернулся. Жался то к стене, то к лоткам, выходил снова. Прошло часа два, прежде чем паренек стал собираться. Людей стало заметно меньше. Глеб поднялся из перехода, под мокрый снег с дождем. Пробрало холодом, да так, что клацали зубы. Или это гнев не мог удерживаться больше внутри.
Наконец паренек показался на другой стороне дороги. Он больше не изображал попрошайку и походил на студента-музыканта, возвращающегося домой после репетиции. Гитара болталась за спиной.
Глеб направился за ним, стараясь особо не приближаться – он понятия не имел, что будет делать дальше.
В какой-то момент паренек свернул в нутро жилых домов, и Глеб потерял его из виду. Он бросился следом, пару минут плутал под фонарями, затем обнаружил свежие следы на заснеженном тротуаре и увидел паренька у двери подъезда. Паренек был безмятежно рассеян. Он совсем не смотрел по сторонам. Может, действительно глухонемой?
Глеб сделал шаг в его сторону. В голове раздался шепот, стремительно сорвавшийся на крик:
«спасИМЕНЯ!»
Сомнений не осталось.
Паренек открыл дверь подъезда, повернул голову, и его глаза встретились с глазами Глеба.
– А ну стой, с-сучонок! – заорал Глеб, срываясь с места.
Паренек юркнул за дверь. Доводчик не давал ей закрыться слишком быстро. Один прыжок, второй… Глеб ворвался в подъезд, побежал к лестнице, догнал паренька между вторым и третьим этажами, схватил за ворот.
Ноги паренька заплелись, он упал, хватая руками воздух. Хрустнула гитара. Глеб нанес первый удар, угодил в скулу. Потом еще раз – по губам.
В голове истерично шептал женский голос: «помогинайдиспасименяяздесьпомоги».
ЛяСреди хора мертвых девушек я внезапно услышал еще один голос.
Это была она, сбежавшая.
Спустя два года после того, как все произошло.
Конечно, я запомнил ее крики. О, она дала мне насладиться. Жаль, что все закончилось не так, как ожидалось. Не было финала, понимаете? Не было излома, чтобы звуки разорвали мои уши и заставили плакать. Я всегда плачу, когда женщины кричат перед смертью. Меня переполняют эмоции.
И тут – ее голос внутри моей головы. То же самое, заведенное: «Спаси!», «Я здесь!»
Мне кажется, я прослушиваю их последние мысли. Как классический winamp на репите. Женщины, умирая, посылали инстинктивные импульсы, а я сохранил их в буфер и теперь постоянно воспроизвожу. Не хватает только эквалайзера для полной идентификации.
Когда включается эта воображаемая запись криков, я снова могу слышать. Я хватаю гитару и сажусь играть. Это все, что мне надо. Звуки вокруг сначала удивляли меня, но потом сделались привычными. Пока кто-то из мертвых женщин кричит – я играю.
Но эта девушка, с морковным цветом волос, вывела меня из равновесия. Она ведь не должна была кричать. Я не убивал ее…
Тем не менее запись ее криков возникла в голове рано утром, когда я чистил зубы. Я застыл, глядя в зеркало, но видя только пятнышки высохшей зубной пасты. Крик то затихал, то становился похож на шепот, то взмывал ввысь, вызывая короткие головные боли… Тогда-то я решил, что девушка умерла где-то недалеко от моего дома. Иначе как бы я мог уловить ее своим классическим проигрывателем?
Я уже говорил о том, что не успел довести смерть девушки до финала. Это потрясло меня и напугало тогда. Прошло два года, а я все не решался возобновить убийства. Мне не хватало сил, вдохновения, музы – как пожелаете.
И вот появился шанс завершить дело. Найти ее голову и засунуть в стеклянный сосуд.
Вряд ли от густых волос что-то осталось, но они мне ведь были и не нужны, верно?
Я быстро оделся и вышел в серую слякоть утра. Суетливость людей, спешащих на работу, меня раздражала. Я бродил по району, погруженный в абсолютную тишину, прислушиваясь к ней, надеясь услышать крики… и я их услышал. Возле гаражей, что находились в полукилометре от дома. Зашел туда. Услышал еще один крик:
«Спаси!»
Она кого-то звала перед смертью. Любимого человека. Надеялась.
Я ощущал себя лозой, с помощью которой ищут воду. Совсем скоро я начну крутиться, крутиться, крутиться и…
Я увидел сгоревший гараж. Видимо, он согрел недавно, потому что в воздухе стоял отчетливый запах гари и влаги. Недолго думая, я полез в кучу обгоревших обломков и принялся расчищать их. Ощущал теплоту внутри обгоревших головешек.
Упорство было вознаграждено. Под кучей досок я нашел обгоревший труп моей беглянки.
Белели зубы, чернела обгоревшая плоть, желтели жировые пятнышки. Вместо глаз на меня смотрели пустые темные глазницы, заполненные влагой. Но все равно это была она!
Скорее всего, два года назад ослабевшая, заблудившаяся девушка оказалась среди гаражей, обнаружила, что этот гараж не заперт, и забралась внутрь в надежде, что утром ее найдут. А ее не нашли. Никто не заглядывал, никто не проверял и не приходил. Людей пропадает много, поисками долго не занимаются.
План созрел мгновенно. На небольшом стихийном рынке у дома я купил тачку и брезент. Вернулся к гаражам, аккуратно уложил обгоревшие останки на дно тачки и покатил ее домой. Дома на полке ждал пустой сосуд. О, как же долго он ждал!..
…Глеб тащил паренька за шиворот по лестнице, бил, пытаясь выяснить, где же, в какую квартиру надо вломиться, чтобы найти Валю.
Паренек – похоже, действительно глухонемой – мотал головой, улыбался разбитыми губами и мычал. Взгляд у него был безумный, страшный.
На четвертом этаже Глеб догадался обшарить карманы паренька. В заднем кармане джинсов нашлись ключи, а на них номер – восемьдесят четыре. Как просто!
Нужная квартира находилась этажом выше. Глеб потащил паренька. Тот хватался руками за руку Глеба, но не сопротивлялся. Только мычал. Он был худой и костлявый, этот паренек, весил килограммов пятьдесят, не больше. Глеб почувствовал брезгливое раздражение, когда представил, как этими вот тощими руками паренек хватает его Валю и тащит, тащит к гаражам…
От волнения затряслись руки, когда он вставлял ключ в замок. Провернул раз, другой. Толкнул дверь плечом, втащил паренька, уронил его
