– Всё в порядке, мадам? – Она кидает взгляд на мальчишек. – Эти ученики вам не нагрубили?
– Вовсе нет, милая, – любезно отвечает Глэдис.
Учительница, с намокшими от дождя и прилипшими ко лбу волосами, машет рукой, управляя потоком детей через дорогу, и снова смотрит на Глэдис.
– Отвратительная погода.
Глэдис кивает и, наклонившись к женщине, произносит своим лучшим голосом де Ниро:
– Спасибо Господу за дождь, ведь он смоет всю грязь с наших улиц.
– Миссис Ормерод… – говорит полицейский, – вы признаете, что нанесли Оскару Шеррингтону удар по голове скалкой?
Глэдис пожимает плечами и вытягивает руки в сторону Кэлдербэнка, подставляя ему запястья.
– Я признаю свою вину. Забирайте меня. – Она смотрит на Элли: – Может, меня посадят в камеру по соседству с твоим отцом. Это было бы здорово, правда?
Констебль Кэлдербэнк делает пометку в своем блокноте и говорит:
– Миссис Ормерод, вы не возражаете, если я спрошу, сколько вам лет?
– В следующий день рождения исполнится семьдесят один.
Полицейский кивает, задумчиво постукивает карандашом по подбородку и закрывает свой блокнот. Элли хватает его за рукав черной куртки:
– Вы арестуете бабушку? За нападение?
– Я сделаю вот что, – говорит констебль Кэлдербэнк, – нанесу еще один визит мистеру Шеррингтону. Не знаю, известно ли тебе, Джеймс, что-нибудь о семье Оскара, но его отец – полковник-лейтенант в отставке.
– О боже! – Элли закрывает руками лицо. – Значит, он точно будет настаивать на разбирательстве?
– Он из тех, кто любит требовать соблюдения закона, – соглашается Кэлдербэнк. – Все закрутилось после того, как один из тех мальчишек рассказал своему отцу о случившемся, а тот сообщил все это мистеру Шеррингтону – наверное, во время встречи в каком-нибудь гольф-клубе. Шеррингтон получил подтверждение этой истории от своего сына и явился с жалобой к нам. Однако дело в том, что… скажем так, в истории Оскара нападавший был значительно крупнее, моложе и агрессивнее, чем, похоже, было на самом деле.
Элли смотрит на полицейского сквозь пальцы, не отрывая рук от лица:
– И?..
– Я отправлюсь к мистеру Шеррингтону, полковнику-лейтенанту в отставке, и сообщу ему, что человек, напавший на его сына, – это, по всей видимости, семидесятилетняя старушка ростом метр с кепкой, в своих меховых ботиночках и весом от силы сорок килограммов. Также я скажу, что если он решит продолжать это дело, то в результате, скорее всего, может возникнуть и серьезное разбирательство по поводу травли Джеймса Оскаром и его друзьями. – Констебль Кэлдербэнк улыбается. – Что-то мне подсказывает, что дальше все это не пойдет.
Полицейский допивает свой чай и поднимается. Элли, неожиданно для самой себя, обнимает его.
– О, спасибо вам! Спасибо!
Констебль Кэлдербэнк делает серьезное лицо.
– Миссис Ормерод, думаю, мне не нужно объяснять вам, что это не тот способ, которым можно решать подобные проблемы. И если Джеймса травят в школе, то администрация должна принять соответствующие меры. Ведь вы являетесь опекуном Джеймса, пока Даррен находится в тюрьме, верно?
Глэдис гордо улыбается:
– Совершенно верно.
– Что ж, я бы посоветовал вам сходить в школу и поговорить с директором. Они в состоянии пресечь все это на корню. Сейчас не так, как в прежние времена. Стараются следить, чтобы такого не было. – Констебль надевает свою фуражку. – Но, думаю, после моего разговора с мистером Шеррингтоном его сын Оскар вряд ли снова станет досаждать Джеймсу.
Кэлдербэнк кивает Джеймсу и Элли:
– Прощаюсь, не провожайте.
В дверях он останавливается и снова поворачивается к Глэдис:
– И пожалуйста, миссис Ормерод, не нужно больше играть ни в каких мстителей, хорошо? Забудьте все эти настоящие дожди, смывающие грязь с наших улиц. Мы ведь все прекрасно помним, чем заканчивается тот фильм.
Глэдис рассудительно кивает, и когда констебль Кэлдербэнк закрывает за собой дверь, Элли падает на диван, закинув голову назад и глядя в потолок:
– О боже!
Глэдис подается вперед в своем кресле.
– Мне очень жаль. Я не должна была этого делать. Но просто я очень разозлилась, когда Джеймс говорил мне об этих хулиганах, и я смотрела «Таксиста», и… о, Элли, мне очень, очень жаль, честное слово.
Элли смотрит на бабушку.
– А ты правда приложила его скалкой по голове?
Глэдис кивает, и глаза ее смеются.
– Видела бы ты его лицо!
И тут Элли тоже начинает смеяться, и ей делается от этого так хорошо, так легко. Она смеется не переставая, и слезы текут по ее щекам – но на этот раз это не слезы отчаяния, и для нее это очень странное и непривычное ощущение. Словно она, казалось, забыла, что такое смеяться, а теперь, снова вспомнив, не может остановиться.
Но в конце концов Джеймс, стоящий у двери на кухню, кричит:
– Вы что, совсем ничего не понимаете?
Элли делает глубокий вдох:
– Что?
– Чего вы смеетесь? – вопит он.
– Джеймс, солнышко, – говорит Глэдис, – все хорошо, никто меня не арестует.
– Вы думаете, на этом все закончится? – говорит Джеймс, и слезы ручьем бегут из его глаз. – Думаете, они теперь остановятся, как сказал полицейский? Да вы просто не знаете их. Они никогда не остановятся! И если Оскар Шеррингтон получит взбучку от своего отца, вы думаете, на ком он захочет отыграться?
Джеймс бросается к лестнице. Элли кричит ему вслед, и он, поставив ногу на нижнюю ступеньку, останавливается и смотрит на Глэдис.
– Ты сделала все еще хуже, бабушка! Спасибо тебе. Ты сделала все в тысячу раз хуже!
Часть III
42
Томас Мейджор сделан из очень тонкой материи
Когда руководитель мультиплатформенного обеспечения безопасности БриСпА Крэйг служил в Королевском военно-морском флоте, он был известен всем под прозвищем Кувалда, потому что у него была привычка бить своей головой двери, стены и другие головы, когда много выпьет. Те дни остались уже в прошлом, так же как и его прозвище, хотя он иногда использует его вариацию в качестве ника на некоторых интернет-форумах, требующих определенной анонимности. По крайней мере, до назначенной встречи в темном ночном клубе или иногда на природе при лунном свете, куда он всегда берет с собой в целях идентификации собачий поводок, хотя, конечно же, никакой собаки у него нет. У Крэйга есть две кошки – Этель и Фрэнк. Он будет уверен, что перед ним его настоящая любовь, когда встретит кого-то, кто знает, что это имена родителей Джуди Гарленд. И он до сих пор ждет.
Хотя те времена, когда он был Кувалдой, уже давно прошли, Крэйгу иногда хочется тряхнуть стариной из-за Боба Баумана. Крэйг всегда был человеком, знающим, что такое дисциплина, и он никогда не бил головой стену, дверь или человека без веского на то основания. Кроме того, будучи человеком военным, он всегда соблюдал субординацию. Однако когда Боб Бауман со своими идиотскими бровями переименовал его из начальника службы безопасности в руководителя
