– Она будет исключением из режима Недотепы. Мы с ней темнить не станем. Мне нужно, чтобы в течение часа ее описание и фоторобот разослали всем полицейским округа. И пускай описание завершается обещанием, что обнаруживший девчонку коп будет автоматически повышен на пять чинов.
Сэр, возразил Сплюх, уставом запрещается повышать более чем на три чина сразу.
– Плевать мне на устав, – огрызнулся Пауэлл. – Повышение на пять чинов тому, кто найдет Барбару д’Куртнэ. Мне эта девчонка нужна во что бы то ни стало.
В башне «Монарха» Бен Рейх смел со стола все пьезокристаллы в руки перепуганных секретарш.
– Выметайтесь отсюда и забирайте с собой все это дерьмо, – прорычал он. – С офисной работкой и без меня управитесь. Ясно? Не беспокоить меня больше по пустякам.
– Мистер Рейх, но мы так поняли, что вы планируете поглощение картеля д’Куртнэ после смерти Крэя д’Куртнэ. Если это вас…
– Именно это я и планирую, и как раз поэтому требую меня не беспокоить. Валите. Кыш!
Он отогнал всполошенных секретарш к двери, вытолкал наружу, захлопнул дверь и заперся. Подошел к видеофону, набрал BD-12232 и принялся нетерпеливо ожидать. После непростительно долгой паузы на экране из фонового хлама ссудной кассы выплыло изображение Джерри Черча.
– Ты? – ощерился Черч и потянулся было прервать звонок.
– Я. По делу. Тебя все еще интересует восстановление в правах?
Черч уставился на него.
– А что такое?
– Ты запросил сделки. Я согласен. Я немедленно начинаю работу над твоим восстановлением. И я могу это сделать, Джерри. Лига Эспер-Патриотов у меня в кармане. Однако я потребую от тебя многого взамен.
– Бен, ради бога… Все, что хочешь. Просто попроси.
– Именно это.
– Всё?
– И вся. Неограниченную преданность. Тебе известна моя цена. Ты продаешься с потрохами?
– Я продаюсь, Бен. Да.
– И Кено Киззард мне тоже нужен.
– Бен, его нельзя привлекать. Он небезопасен. С Киззардом связываться – себе дороже.
– Договорись о встрече. На том же месте. В то же время. Как обычно, Джерри. Но в этот раз конец будет счастливый.
Когда Линкольн Пауэлл вошел в приемную Института Эспер-Гильдии, там уже выстроилась обычная очередь. Сотни людей всех возрастов, полов и социальных слоев, все в надежде, что магический талант поможет исполнить заветные мечты, все в неведении о тяжком грузе ответственности, какой накладывает эта способность. Наивные мечтания соискателей всегда вызывали у Пауэлла усмешку.
Научусь читать мысли и сколочу состояние на бирже… (Устав Гильдии воспрещал щупачам игры на бирже или тотализаторе.) Научусь читать мысли и узнаю ответы на все экзаменационные вопросы… (Этот мальчишка не знает, что экзаменационные комиссии специально пользуются услугами эспер-прокторов как раз на такой случай щупачьего жульничества.) Научусь читать мысли и узнаю, что окружающие на самом деле про меня думают… Научусь читать мысли и узнаю, какая девчонка не прочь… Научусь читать мысли и заживу как король!
За столом усталая ресепшионистка передавала на широчайшей телепатической волне: Если слышите меня, пожалуйста, пройдите в дверь слева, с табличкой ТОЛЬКО ДЛЯ СОТРУДНИКОВ. Если слышите меня, пожалуйста, пройдите в дверь слева, с табличкой ТОЛЬКО ДЛЯ СОТРУДНИКОВ…
Одновременно она объясняла самоуверенной молодой тусовщице с чековой книжкой наготове:
– Нет, мадам, Гильдия не проводит никакой специальной подготовки и инструктажа, и ваше предложение бессмысленно. Пожалуйста, уходите, мадам. Мы ничем не можем вам помочь.
Глухая к базовому тесту Гильдии женщина сердито отвернулась, и на ее место встал школьник.
Если слышите меня, пожалуйста, пройдите в дверь слева…
Вдруг из очереди нерешительно выдвинулся молодой негр, покосился на ресепшионистку и направился к двери с табличкой ТОЛЬКО ДЛЯ СОТРУДНИКОВ. Открыл ее и вошел. У Пауэлла захватило дух. Латентные эсперы – редкие пташки. Ему повезло при этом оказаться.
Кивнув ресепшионистке, он последовал за латентным в дверь. Двое сотрудников Гильдии энергично пожимали смущенному визитеру руки и хлопали по спине. Пауэлл на миг присоединился к ним для поздравлений. В Гильдии любой день, когда удавалось выявить нового эспера, становился счастливым.
Пауэлл направился в ректорат. Миновал подготовительную группу, где тридцать детей и десять взрослых мешали мысли и устную речь – перепуганно, без всякого мотива. Инструктор терпеливо транслировал:
Думайте, класс. Думайте. В словах нет нужды. Думайте. Не забывайте подавлять речевой рефлекс. Повторяйте за мной первое правило…
И класс заголосил вслух:
– Устранить речевой рефлекс…
Пауэлл поморщился и пошел дальше. На стене напротив входа к приготовишкам висела золотая доска с выгравированными священными словами Обета Эспера:
Всяк, кто пожелает обучить меня этому Искусству, станет мне словно бы родителем. Я буду делиться с ним тем, что имею, и откликнусь на все его просьбы в нужде. К его отпрыскам стану я относиться, словно к родным братьям, обучу их этому Искусству посредством инструкций, лекций и иными возможными способами; также и всех прочих стану я обучать этому Искусству. Свои суждения и деяния направлю я ко благу всего человечества, а не для вреда ему или на дело неправое. Не причиню я мыслью своей смерти никому, если даже меня о том попросят.
В чей бы разум ни довелось мне проникнуть, я сделаю это для блага человека, воздерживаясь от коррупции и неправедных поступков. Чьи мысли ни довелось бы мне услышать или узреть в разуме людском, я буду хранить молчание о том, что разглашать не след, и относиться к ним стану, словно к самым священным секретам.
В лекционном зале третьеклассные старательно переплетали простыми мотивами обсуждение текущих событий. К ним прибился один развитый не по годам второклассный, мальчишка двенадцати лет, который украшал занудную дискуссию затейливыми зигзагами и на каждый зубец насаживал сказанное вслух слово так, что те рифмовались и складывались в едкие реплики по поводу выступающих. Мал, да удал, чего греха таить.
Достигнув ректората, Пауэлл обнаружил там дым коромыслом. Все двери были распахнуты, клерки и секретарши носились сломя голову. Старик Цун Сай, президент, дородный китаец с бритой головой и добродушными чертами лица, стоял в центре кабинета. Он был в ярости. В такой ярости, что кричал, и сам факт его устной речи шокировал подчиненных.
– Мне нет дела до того, как эти негодяи себя величают! – орал Цун Сай. – Это шайка эгоистичных мразотных реакционеров. О чистоте расы надумали спорить, а? Об аристократии? Я с ними поговорю, да-да! Я им уши прочищу! Мисс Принн! Мисс При-и-и-и-ннн!
Мисс Принн юркнула в кабинет Цуна, ужаснувшись перспективе устной диктовки.
– Составьте письмо этим мерзавцам. В Лигу Эспер-Патриотов. Джентльмены… Утро доброе, Пауэлл. Целую вечность не виделись… Как там Бесчестный Эйб? Организованная вашей кликой кампания – за снижение подоходного налога Гильдии, расходов на программы образования эсперов и повсеместную пропаганду эспер-тренировок среди людей – проникнута изменническим и фашистским душком. Абзац…
Цун перевел дух посреди своей диатрибы и заговорщицки подмигнул Пауэллу.
Ну как, отыскали уже щупачку своей мечты?
Еще нет, сэр.
– Пауэлл,
