В пять вечера ученые Гильдии эскортировали доктора Джордана к трапу ракеты, улетающей на Каллисто. Каюту доктора завалили цветами и подарками. В ушах у Джордана звенели бурные благодарности и пожелания удачи, и, когда ракета стартовала к четвертой луне Юпитера, доктор пребывал в приятном сознании, что он, сильно продвинув науку, вместе с тем никак не изменил доверию своего благородного и щедрого патрона, мистера Бенджамина Рейха.
Барбара энергично ползала на четвереньках по гостиной. Ее только что накормили, и лицо было перемазано желтком.
– Хаджаджаджаджаджа, – сказала она. – Хаджа.
Мэри! Быстрей сюда! Она говорит!
Не может быть! – прибежала с кухни Мэри. – А что сказала?
Назвала меня папой.
– Хаджа, – проговорила Барбара. – Хаджаджаджахаджаджа.
Презрение Мэри обожгло его. Ничего такого она не говорит. Она лопочет: хаджа. Мэри вернулась на кухню.
Она хотела сказать – папа. Она ж еще маленькая и не виновата, что ей тяжело выговаривать звуки.
Пауэлл опустился на колени рядом с Барбарой:
– Скажи папа, девочка. Скажи. Папа? Папа? Скажи: папа.
– Хаджа, – отозвалась Барбара и самозабвенно стала пускать слюни.
Пауэлл сдался. Он погрузился мимо сознательных уровней в подсознание.
Привет, Барбара.
– Опять ты?
Помнишь меня?
– Не знаю.
Конечно, помнишь. Я тот, кто без спросу лазит в твой личный маленький дурдом тут, внизу. Мы вместе пытаемся навести порядок.
– И нас только двое?
Только двое. Ты знаешь, кто ты такая? Тебе не хочется узнать, почему ты погребена тут, внизу, в одиночестве?
– Не знаю. Расскажи мне.
Ну что ж, милый младенчик. Когда-то ты уже пребывала в похожем состоянии… просто существуя. Потом ты родилась. У тебя были отец и мать. Ты выросла в красотку с темными глазами, светлыми волосами и грациозной фигуркой. Ты отправилась на Землю с Марса, сопровождая отца, и вы…
– Нет. Никого нет, кроме тебя. Только мы двое, во мраке.
Существовал твой отец, Барбара.
– Никого не существовало. Никого больше не существует.
Прости, милая. Мне вправду жаль, но придется нам пройти через эту агонию снова. Я должен кое-что посмотреть.
– Нет. Нет… пожалуйста. Мы двое одни, и все. Пожалуйста, милый призрак…
И мы останемся только вдвоем, Барбара. Пожалуйста, держись рядом со мной. Твой отец в соседней комнате… орхидейном номере… внезапно мы кое-что слышим… Пауэлл глубоко вздохнул и крикнул:
– Помощь, Барбара. Помощь!
И они подскочили, замерев и напряженно прислушиваясь. Ощущение постельного белья. Холодный пол под ногами на бегу, бесконечный коридор, потом наконец врываемся через дверь в орхидейный номер, кричим, шарахаемся от Бена Рейха, застав его врасплох, но Рейх подносит какой-то предмет ко рту отца. Какой? Зафиксируй образ. Сфотографируй. Иисусе, этот жуткий приглушенный взрыв! Затылок проломлен, и любимая, почитаемая, обожествляемая фигура неестественно корчится, падает; сердца разрываются, стонем, ползем по полу, чтобы вырвать зловещий стальной цветок из восковых…
Линк, брось! Бога ради!
Пауэлл обнаружил, что Мэри Нойес рывком поднимает его на ноги. От ее негодования, казалось, искрился воздух.
Тебя, что ли, и на минуту нельзя одного оставить? Идиот!
Мэри, а разве я давно тут на коленях стою?
По крайней мере полчаса. Я вошла и увидела вас двоих в такой позе…
Я нашел то, за чем спускался. Это была пушка, Мэри, старинное огнестрельное оружие. Четкий образ. Посмотри…
Гм. Это огнестрел?
Да.
А откуда Рейх его достал? Из музея?
Не думаю. Попробую рискнуть и одним выстрелом двух зайцев убить. Я к телефону.
Пауэлл метнулся к телефону и набрал BD-12232. На экране мигом возникло перекошенное лицо Черча.
– Привет, Джерри.
– Добрый день… Пауэлл. – Очень осторожен.
– Гас Тэйт покупал у тебя пушку, Джерри?
– Пушку?
– Огнестрельное оружие в стиле XX века, использованное для убийства д’Куртнэ.
– Нет!
– Да-да. Джерри, мне кажется, Гас Тэйт и есть наш убийца. Я размышлял, не у тебя ли было куплено оружие. Я бы хотел показать тебе образ и проверить. – Пауэлл помедлил и добавил вежливо, однако настойчиво: – Джерри, этим ты мне очень поможешь, и я буду тебе крайне признателен. Крайне. Подожди, я приеду. Через полчаса.
Пауэлл повесил трубку. Посмотрел на Мэри. Образ подмигивающего глаза.
Малышу Гасу должно хватить времени примчаться к Черчу в ломбард.
Почему Гас? Я считала, это Бен Рейх… – Она уловила схему, в общих чертах составленную Пауэллом дома у @кинсов. – Ага, поняла. Ловушка для Тэйта и Черча сразу. Черч продал пушку Рейху.
Возможно. Я рискую, закладываясь на это. Но он владелец ломбарда, а ломбард – почти что музей.
И Тэйт помогал Рейху воспользоваться пушкой для убийства д’Куртнэ? Не верю.
Это почти наверняка так, Мэри.
Значит, ты хочешь их столкнуть.
И повернуть их двоих против Рейха. На объективном уровне расследования ничего не выгорело. Придется теперь орудовать чисто щупаческими методами или признать провал.
Но если ты не сумеешь повернуть их двоих против Рейха? Что, если они вызовут Рейха на помощь?
Не сумеют. Мы выманили Рейха из города. Я так напугал Кено Киззарда, что тот кинулся наутек, спасая свою шкуру, а Рейх за ним следом, замести следы и по возможности придушить.
А ты прирожденный мошенник, Линк. Держу пари, это именно ты украл погоду.
– Нет, – ответил он. – Это Бесчестный Эйб сделал.
Он покраснел, чмокнул Мэри, чмокнул Барбару д’Куртнэ, покраснел того пуще и, сконфузившись, покинул дом.
11
Ломбард был погружен во мрак. Лишь над конторкой лампочку окружала сфера мягкого света. Трое собеседников то наклонялись, то отклонялись в пылу разговора, их лица и жестикулирующие руки резко проявлялись и исчезали, формируя пулеметную последовательность затмений.
– Нет, – резко произнес Пауэлл, – я сюда пришел не затем, чтобы прощупывать кого-либо. Я предпочел бы поговорить вслух. Вам, щупачам, подобный подход может показаться оскорбительным, я же нахожу адресованные вам слова знаком доверия. Я не могу разговаривать и прощупывать одновременно.
– Ой ли? – отозвался Тэйт. Личико гнома появилось на свету. – Пауэлл, вы имеете репутацию мастера своего дела.
– Не начинайте. Просто проверьте меня. То, что я хочу получить от вас обоих, мне требуется на условиях объективности. Я расследую убийство. Щупачьи повадки меня тут до добра не доведут.
– Пауэлл, чего тебе надо? – влез Черч.
– Ты продал пушку Гасу Тэйту.
– Ничего подобного, – оскорбился Тэйт.
– Тогда что вы здесь делаете?
– Вы полагаете, что я вам с рук спущу подобное возмутительное обвинение, да?
– Черч позвал вас, потому что он продал пушку вам и понимает, как ее использовали затем.
Появилось лицо Черча.
– Щупач, я не продавал пушки, и я не понимаю, как ее использовали. Вот мои объективные показания. Съел?
– Съем, – усмехнулся Пауэлл. – Я знаю, что ты не продавал пушки Гасу. Ты ее продал Бену Рейху.
Лицо Тэйта снова проступило на свету.
– В таком случае почему вы…
– Почему? – Пауэлл посмотрел Тэйту прямо в глаза. – Гас, мне нужно было тебя зазвать сюда на разговор. Погоди минутку, я с Джерри закончу.
Он развернулся к Черчу:
– Джерри, у тебя была пушка. У тебя такие штуки попадаются. Рейх сюда
