Вот подпитывающие котел соматические импульсы: клеточные реакции, исчисляющиеся миллиардами, вопли органики, приглушенное гудение мышечных тонов; сенсорные токи второго уровня, кровеносная система, неспокойный супергетеродин кровяного pH… все это кружило и пенилось в неустойчивом равновесном мотиве девичьей психики. Нескончаемый перестук синапсов вливался в более сложные скрипучие ритмы. В изменчивых промежутках были плотно закодированы образы, полуоформленные символы, частично проявленные отсылки… ионизированные ядра мысли. Пауэлл уловил фрагмент взрывоподобного хлоПка, проследил его до буквы П… до сенсорной ассоциации с утратой, затем, по закороченной цепочке, до младенческого сосательно-грудного рефлекса… инфантильных воспоминаний о… матери? Нет. О кормилице. А эти, в свою очередь, обросли, точно коростой, родительскими ассоциациями… отрицательными. Минус мать… Пауэлл насилу увернулся от пламенной вспышки инфантильного гнева и отвержения, синдрома сироты. Возвратясь к П, поискал связанные с ним образы… Па… Папа… Отец.
Внезапно он очутился лицом к лицу… сам с собой.
Он уставился на образ и дрогнул, с трудом сохраняя ясность мысли и рассудок. Потом насилу выбрался.
Что ты, черт побери, такое?
Образ лучезарно улыбнулся и пропал.
П… Па… Папа… Отец. Пыл любви и преданности, ассоциированный с… Он снова оказался лицом к лицу со своим двойником. На сей раз тот был наг и могуч, черты его окутывала аура любви и желания. Образ протянул руки.
Брысь. Ты приводишь меня в замешательство.
Образ пропал.
Вот блин! Девчонка, что ли, влюбилась в меня?
– Привет, призрак.
А вот как она представляет себя саму: жалкая карикатура, белесые патлы вместо волос, темные глаза как чернильные пятна, прекрасная фигура перепахана неуклюжими углами и плоскостями… Образ померк, и на него вдруг ринулся, вытесняя собой все остальное, Пауэлл, Могучий и Нежный Родитель, сеющий разрушение на своем пути. Он не отступил, как в прошлый раз, но ухватился за видение. Затылка у фигуры не было, вместо него виднелось лицо д’Куртнэ. Он проследовал за двуликим, как Янус, образом по раскаленному каналу двойников, пар, дублей, родственных… Рейху? Невоз… Да, Бен Рейх и карикатурная Барбара были здесь, сочлененные на манер сиамских близнецов, брат и сестра, сросшиеся выше поясниц, ноги их брыкались и вертелись по отдельности в море непроглядной сложности внизу. Б, сросшийся с Б. Б и Б. Барбара и Бен. Сводные родичи по крови. Сводные…
Линк!
Далекий крик непонятно в какой стороне.
Линкольн.
Это, безусловно, не к спеху. Потрясающий образ Рейха должен означать…
Линкольн Пауэлл! Иди сюда немедленно, дурень!
Мэри?
Не могу тебя вытащить.
Я через несколько минут вернусь.
Линк, это уже третья моя попытка тебя обнаружить. Если не вылезешь сейчас, ты пропал.
Третья?
За три часа. Линк, пожалуйста… Пока у меня остаются силы.
Он позволил себе подумать о возвращении на поверхность. Он не нашел, в какой стороне поверхность. Безвременный, беспространственный хаос ярился кругом. Возник образ Барбары д’Куртнэ, на сей раз карикатурно обольстительный.
– Привет, призрак.
Линкольн, ради всего святого!
На миг подступила паника, он заметался без оглядки, но щупаческий опыт тут же взял свое, и техника отступления заработала в автоматическом режиме. Один за другим начали опускаться на место блоки, и за каждым барьером было немного светлее. На полпути вверх он ощутил присутствие Мэри. Она оставалась с ним, пока он снова не очнулся у себя в гостиной. Он сидел рядом с озорницей, держа ее руки в своих. Он разорвал рукопожатие с такой поспешностью, словно ладони Барбары были раскалены докрасна.
Мэри, я наткнулся на совершенно удивительную ассоциацию с Беном Рейхом. Какая-то связь…
Мэри приготовила пропитанное ледяной водой полотенце, которым и хлестнула его по лицу. Он осознал, что трясется.
Единственная трудность в том, что… собрать воедино информацию из фрагментов Ид – все равно что провести количественный анализ сердцевины солнца…
Она снова хлестнула его полотенцем.
Работаешь не с цельными молекулами, а с ионизированными частицами… – Он увернулся от полотенца и воззрился на Барбару. – Мэри, готов поклясться, бедная девочка в меня влюблена.
Образ насмешливо скосившей клюв горлицы.
Я серьезно. Я раз за разом встречал там, внизу, самого себя. Я…
А как насчет тебя?
Меня?
– Как тебе кажется, почему ты отказался помещать ее в Кингстонский госпиталь? – проговорила она вслух. – Как тебе кажется, почему ты ее после этого регулярно, дважды в день, прощупываешь? Почему тебе компаньонка понадобилась? Я тебе скажу, Пауэлл, почему.
– И?
– Ты в нее влюбился. Ты влюбился в нее, как только обнаружил ее у Чуки Фруд.
– Мэри, да ты что!
Она хлестнула его красочной картинкой: он сам и Барбара д’Куртнэ, фрагмент, выуженный Мэри из его сознания несколько дней назад… фрагмент, который тогда заставил ее побледнеть от ревности и гнева. Пауэлл знал, что он подлинный.
Мэри, дорогая…
– Не смей так говорить. Оставь меня в покое. Ты в нее втюрился, а она не щупачка. Хуже того, она невменяема. В какой мере ты ее любишь? На десятую долю? Какую часть ее ты любишь? Ее лицо? Ее подсознание? А как насчет остальных девяноста процентов? Будешь ли ты ее любить и дальше, когда она придет в себя? Будь ты проклят! Жаль, что я не оставила тебя гнить в недрах ее разума!
Она отвернулась и разрыдалась.
Мэри, ради всего, что…
– Заткнись, – всхлипнула она. – Черт побери, просто заткнись! Я… Тебе сообщение пришло. Из управления. Тебя просят как можно скорей лететь в Космолэнд. Там Бен Рейх, и они потеряли его след. Ты им нужен. Ты всем нужен. Какое право я имею жаловаться?
12
Пауэлл уже много лет не бывал в Космолэнде. Полицейский челнок забрал его с борта роскошного корабля «Холиди Куин», и пока аппарат снижался, Пауэлл разглядывал через иллюминатор панораму Космолэнда, напоминавшую расшитое золотыми и серебряными нитками пэтчворковое одеяло. Он улыбался, как всегда поступал при виде космической игровой площадки: ему каждый раз представлялась одна и та же картина. Видение исследователей из далекой галактики, странных существ, серьезных и дотошных, которые случайно натыкаются на Космолэнд и отправляются его исследовать. Всякий раз он пытался вообразить, каковы будут выводы экспедиции, и воображение отказывало.
– Это уж работенка для Бесчестного Эйба, – пробормотал он.
Космолэнд возник несколько поколений назад, и тогда это была плоская непримечательная астероидная глыба диаметром в полмили. Некий полоумный энтузиаст здорового образа жизни возвел над нею прозрачную аэрогелевую полусферу, установил атмосферный генератор и основал колонию. С той поры Космолэнд разросся на сотни миль, приняв вид столешницы неправильной формы. Каждый новый предприниматель просто добавлял к ней милю-другую территории, возводил собственную прозрачную полусферу и приступал к намеченным делам. Инженеры заявляли, что более экономичным и эффективным
