– Все… – с отвращением выдавил Фойл. – Снова потерялись. На этот раз, похоже, окончательно. Что будем делать?
Джизбелла зарыдала. Это был не плач, а беспомощные, но яростные звуки. Фойл остановился и сел, потянув ее вниз за собой.
– Возможно, ты права, девочка, – устало произнес он. – Возможно, я кретин. Моя вина.
Она не ответила.
– Ну вот и все, на что способна голова… Хорошее образование ты мне дала. – Он поколебался. – Не попробовать ли нам вернуться в госпиталь?
– Мы не сможем.
– Вероятно. Просто упражнение на сообразительность… Устроим шум? Чтобы нас нашли по геофону?
– Они не услышат… Нас не успеют найти.
– Мы поднимем настоящий шум. Побьешь меня немного… Это доставит удовольствие нам обоим.
– Заткнись.
– Проклятье. Ну и вляпались. – Фойл откинулся назад, опустив голову на мягкую траву. – На «Номаде» был хоть какой-то шанс. Я по крайней мере видел, куда надо попасть. Я мог… – Он неожиданно замолчал и судорожно подскочил. – Джиз!
– Не говори так много.
Он зарыл руки в почву и швырнул ей в лицо пригоршню мягкой пахучей земли.
– Вдохни! – захохотал он. – Попробуй! Это трава, Джиз. Земля и трава. Мы выбрались из Жофре Мартель.
– Что?!
– Снаружи ночь. Непроглядная ночь. Мы вышли из пещеры и не поняли этого. Мы вышли!
Они вскочили на ноги. Их окружала кромешная тьма, но они чувствовали дыхание ласкового ветра, и сладкий аромат растений коснулся их ноздрей. Издалека донесся собачий лай.
– Боже мой, Гулли… – недоверчиво прошептала Джизбелла. – Ты прав. Мы выбрались. Надо только ждать рассвета.
Она засмеялась. Она раскинула руки, обняла его и поцеловала. Они что-то лепетали возбужденно, перебивая друг друга; потом опустились на мягкую траву, обессиленные, но не способные забыться сном, нетерпеливые, горячие, на заре новой жизни.
– Здравствуй, Гулли, милый Гулли. Здравствуй, Гулли, после всего этого времени…
– Здравствуй, Джиз.
– Я же говорила, что мы встретимся однажды… Я говорила тебе, любимый. И вот настал этот день.
– Ночь.
– Пускай ночь. Но больше не будет одинокого перешептывания во тьме. Наша ночь кончилась, Гулли, милый.
Внезапно они осознали, что лежат рядом, обнаженные, касаясь друг друга. Джизбелла замолчала. Фойл схватил ее и яростно сжал, и она ответила с не меньшей страстью.
Когда рассвело, он увидел, что она прекрасна: высокая и стройная, с дымчатыми рыжими волосами и щедрым ртом.
Но когда рассвело, она увидела его лицо.
Глава 6
У доктора медицины Харли Бэйкера была маленькая практика в Вашингтоне, вполне законная и едва оплачивающая счета за дизельное топливо, которое он сжигал, еженедельно участвуя в тракторных гонках в Сахаре. Настоящий доход приносила его Фабрика Уродов в Трентоне, куда он джантировал по понедельникам, средам и пятницам. Там, за огромную плату и без лишних вопросов, Бэйкер создавал чудовищ для бизнеса развлечений и творил новые лица для воротил преступного мира
Похожий на повивальную бабку, Бэйкер сидел на прохладной веранде своего дома и дослушивал повествование Джиз Маккуин.
– По сравнению с побегом из Жофре Мартель все остальное казалось чепухой. Мы наткнулись на охотничий домик, выломали дверь и достали себе одежду. К тому же там было оружие… старое доброе оружие, стреляющее пулями. Мы продали его кое-каким местным и купили билеты к ближайшей известной нам джант-площадке.
– Именно?
– Биарриц.
– Переезжали ночью?
– Естественно.
– Лицо прикрывали?
– Пытались нанести грим. Ничего не получилось. Проклятая татуировка просвечивала. Тогда я купила темную кожу-суррогат и опрыскала его.
– Ну?
– Бесполезно, – раздраженно бросила Джиз. – Лицо должно быть неподвижно, иначе суррогат трескается и отпадает. Фойл не в состоянии контролировать себя. Это был настоящий ад.
– Где он сейчас?
– С Сэмом Куаттом.
– Я думал, Сэм завязал.
– Да, – мрачно сказала Джиз. – Но он мне обязан. Выгуливает Фойла – путает следы.
– Любопытно… – пробормотал Бэйкер. – Никогда в жизни не видел татуировки. Полагал, что ее искусство умерло. Я бы хотел добавить его к моей коллекции. Ты знаешь, что я собираю курьезы, Джиз?
– Все знают о твоем зоопарке в Трентоне, Бэйкер. Это ужасно.
– В прошлом месяце я приобрел настоящий шедевр – интереснейший случай сиамских близнецов, – увлеченно начал Бэйкер.
– Не желаю слышать об этом, – резко оборвала Джиз. – И не заикайся о своем зверинце. Ты можешь очистить его лицо? Он говорит, что в Госпитале махнули рукой.
– У них нет моего опыта, дорогая. Гм-мм… Кажется, я что-то читал… где-то… Так, где же?.. Подожди. – Бэйкер поднялся и со слабым хлопком исчез. Джизбелла нервно мерила веранду шагами, пока через двадцать минут он не появился вновь с потрепанной книгой в руке и с торжествующей улыбкой на лице. – Нашел! Ты воистину можешь восхищаться моей памятью.
– К черту твою память. Как с его лицом?
– Сделать можно. – Бэйкер перелистал хрупкие выцветшие страницы и задумался. – Да, это можно сделать. Индиготин, динатриевая соль индигодилсульфокислоты. Вероятно, придется синтезировать… – Бэйкер захлопнул книгу и уверенно кивнул. – Я могу это сделать. Жаль только портить такое уникальное лицо.
– Да забудь ты про свое хобби! – злобно вскричала Джизбелла. – Нас разыскивают, понимаешь?! Мы первые, кто удрал из Жофре Мартель. Ищейки не угомонятся, пока нас не схватят. Это вопрос престижа.
– Чего ты бесишься?
– Я не бешусь. Я объясняю.
– Он будет счастлив в зверинце, – убеждал Бэйкер. – Там его никто не найдет. Я помещу его рядом с девушкой-циклопом и…
– Зоопарк исключен. Абсолютно.
– Ну хорошо, дорогая… Но почему ты беспокоишься о Фойле? Пускай его схватывают. А ты отсидишься.
– Почему тебя беспокоит то, что я беспокоюсь о Фойле? Тебе предлагают работу. Я заплачу.
– Это дорого обойдется, милая. Я пытаюсь сэкономить твои деньги.
– Неправда.
– Значит, я просто любопытен.
– Тогда скажем, что я благодарна. Он помог мне, теперь я помогаю ему.
Бэйкер цинично улыбнулся.
– Так давай поможем ему по-настоящему – сделаем совершенно новое лицо.
– Нет.
– Я так и думал. Ты хочешь очистить его лицо, потому что оно тебя интересует.
– Будь ты проклят, Бэйкер, ты согласен или нет?
– Пять тысяч.
– Не чересчур?
– Тысяча, чтобы синтезировать кислоту. Три тысячи за операцию. И тысячу за…
– Твое любопытство?
– Нет, моя милая. – Он снова улыбнулся. – Тысяча за наркоз.
– Зачем наркоз?
Бэйкер приоткрыл древний текст.
– Процедура очень болезненная. Знаешь, как делают татуировку? Берут иглу, макают в краску и вкалывают в кожу. Чтобы вывести краску, мне придется пройтись иглой по всему лицу, пора за порой, и вкалывать индиготин. Это больно.
Глаза Джизбеллы вспыхнули.
– Можно обойтись без наркоза?
– Я-то могу, дорогая, но Фойлу…
– К черту Фойла. Плачу четыре тысячи. Никакого наркоза, Бэйкер. Пусть страдает.
– Джиз! Ты не ведаешь, на что его обрекаешь!
– Знаю. Пусть мучается. – Джизбелла истерически засмеялась. – Пусть и он помучается из-за своего лица.
Бэйкеровская Фабрика Уродов занимала пятиэтажное здание, в котором раньше находился завод. Завод выпускал вагончики для метро, пока с метро не покончила джантация. Задние окна фабрики выходили на ракетное поле, и пациенты Бэйкера могли развлекаться, наблюдая за взлетающими и садящимися по антигравитационным лучам кораблями.
В подвальном этаже располагался бэйкеровский зоопарк анатомических аномалий, естественных выродков и чудовищ – купленных, одурманенных или
