В очередной раз открыв глаза, она все так же не сумела приподнять голову. Перед глазами была черная земля и, чуть повыше, железная решетка из толстых прутьев, обмотанная поверху проволочной сеткой. За решеткой виднелась еще одна решетка, а за ней — один из белых лебедей, которых Серафина видела в Билтморской заводи всего несколько ночей назад.
— Серафина! — позвал голос.
Голос доносился из-за лебедя. Она с трудом приподняла голову и с болью в сердце увидела в следующей клетке смуглого мальчишку с длинными, спутанными, темными волосами. Он казался таким маленьким и слабым, что она не узнала бы его, если бы не яростный взгляд карих глаз, говорящий о том, что дух его по-прежнему не сломлен, и что он готов драться, как дикая кошка.
— Смелей, Серафина! — проговорил мальчишка. Голос у него дрогнул от переполняющих его чувств.
Девочка хотела сказать: «Вайса», но едва расслышала собственный слабый и хриплый голос. Она попыталась приподняться, но тут же ударилась головой о железные прутья, прижимающие ее к земле. Бородач заключил ее в клеть, накрывающую могилу, так же, как всех пойманных животных.
Серафина вытянула шею и попыталась увидеть, что происходит снаружи. Неподалеку у костра хозяйничал бородач. При виде него девочка рванулась от страха, но клетка не пускала — сбежать из нее было невозможно. Оранжевое пламя шипело и потрескивало, в небо, кружась, поднимались десятки искр, от костра тянуло дымом.
Старик похаживал вокруг костра, подкидывая хворост и присматривая за котлом. В голове Серафины вертелись обрывки воспоминаний и образов: сова, посох, волкодавы, экипаж, лошади, крысы, койоты. Что все это значило? А бородач все макал и макал посох в котел, напитывая его жуткой силой.
— Что с тобой случилось, Вайса? — шепотом спросила Серафина. — Как ты сюда попал?
— Я должен был спасти львят, — серьезно ответил он.
Серафина представила, как старик напал на них, и как Вайса кинулся в бой, чтобы дать матери и львятам спастись.
Ярость волной прошла по ее телу, придав ей немного сил. Она попыталась повернуться.
Через решетку с другой стороны на нее смотрел волк. Ее старый знакомый, которого она видела на горном склоне. Несмотря на мужественное решение увести стаю в безопасность высокогорья, он так и не успел покинуть лес. Ее сердце сжалось. Она ничем не могла помочь волку, а волк не мог помочь ей.
Разрываемая радостью и отчаянием, она увидела в следующей клетке и Брэдена. Он лежал лицом вниз, вытянувшись по длине мортсейфа, и был похож на труп мальчика, выбравшегося из могилы, но не сумевшего одолеть железную клетку. Несмотря на безжизненный вид и мертвенно-бледное лицо, глаза его были широко распахнуты и смотрели с ужасом и недоумением.
— Это я, Брэден, — прошептала Серафина, надеясь привести его в чувство. Она не сомневалась в том, что он жив, просто чары колдуна подействовали на него сильнее, чем на нее. — Очнись! Это я, Серафина.
Но, окликая друга, она уже думала, что делать дальше. Что с ними будет? Они окружены животными в клетках. Она сама — животное в клетке. Железная решетка и проволочная сетка слишком прочны для нее. Она билась о стенки клетки, толкала ее, пинала ногами и вдавливалась плечом. Но ничего не помогало. Она не могла выбраться.
37
Серафина попыталась подкопать землю под решеткой. Она раздвигала сосновые иглы, до крови скребла пальцами почву, но безрезультатно. Решетка уходила глубоко под землю. И если бы она стала копать дальше, то наткнулась бы на гнилые доски и кости.
Прутья мортсейфа располагались достаточно близко друг к другу, так что взрослый человек не смог бы пролезть между ними. Кроме того, на многие клетки, включая ту, где находилась Серафина, старик намотал сверху плетеную проволочную сетку, чтобы не выскользнули мелкие животные.
— Я уже пробовал пробиться сквозь сетку, — сообщил Вайса, заметив, что она внимательно рассматривает проволоку.
Он принялся изо всех сил лупить по сетке, но той это ничуть не повредило. Зато Серафина, увидев, как сетка пружинит под ударами, вдруг кое-что вспомнила. Она приникла к нижней части сетки. Пересекающиеся проволочные нити образовывали квадраты, в которые можно было просунуть несколько пальцев. Серафина схватила такую нить и чуть-чуть согнула ее в одном месте. Потом разогнула и согнула в другую сторону. А затем принялась сгибать и разгибать ее без остановки.
— Что ты делаешь? — прошептал Вайса.
Серафина, не отвечая, продолжала гнуть проволоку вперед-назад. Она стерла все пальцы, у нее болели мускулы рук, но проволока в конце концов начала нагреваться в месте сгиба. Серафина заработала еще быстрее. Щелк! Проволока сломалась!
У Вайсы стало такое изумленное лицо, что Серафина не выдержала и улыбнулась. Она только что сломала металлический предмет голыми руками. Колдовство, да и только!
Она тут же принялась гнуть следующий фрагмент проволоки, вперед-назад, вперед-назад, — до тех пор, пока та тоже не сломалась. «Спасибо тебе, па!» — прошептала она про себя, берясь за следующий фрагмент. Так, постепенно разламывая посередине фрагменты проволоки, она постепенно сумела отогнуть наверх нижнюю полоску сетки, расположенную у самой земли, где расстояние между железными прутьями было самым большим. Тогда девочка попыталась пролезть в образовавшееся отверстие, но оно все еще было маловато для нее.
— Ложись, Серафина! — предупреждающе шепнул Вайса.
Серафина замерла, где была, прижавшись к земле, как испуганный зверек. Наверху послышалось щелканье и хриплый крик совы. Птица пролетела прямо над их головами и закружилась над стариком. Он подкинул посох высоко в небо, и тот на лету превратился в ветку. Сова подхватила ее лапами прямо в воздухе и исчезла за деревьями.
Серафина так и не поняла до конца, что произошло, но еще сильнее захотела выбраться отсюда. Вжавшись лицом в землю, она ткнулась головой в отверстие. Потом, со всей силы отталкиваясь ногами от противоположной стенки клетки, все-таки пропихнула голову наружу, ободрав при этом уши до крови. Покрутила шеей, прижала плечо плотно к телу, пользуясь тем, что ключица свободно крепилась к телу, и ввинтилась в отверстие. Протиснув
