Папаша умолк, глядя в пол, словно обдумывал свои слова, а потом посмотрел на Серафину.
— Ну что, моя болтовня помогла тебе немного разобраться?
Серафина кивнула с улыбкой. Он и правда ей помог. Несмотря на то, что папаша ничего не знал ни о душе, оторванной от тела, ни об этом ужасе, когда она была призраком, он каким-то образом сумел подобрать нужные слова — именно те, в которых так нуждалась Серафина.
— Я хочу попросить тебе еще об одном, па, — проговорила девочка. — Мне нужна твоя помощь.
— Еще вопрос? — мягко спросил папаша.
— Нет, — смущенно сказала она. — Ты поможешь мне кое-что сделать?
— Сделать? — изумленно переспросил он.
За всю свою жизнь в мастерской Серафина ни разу не выразила желания что-то починить или смастерить. Наверное, она была самая безразличная к механике особа из всех особ, гуляющих по ночам.
— Ты же видел каркас у Брэдена на искалеченной ноге, — сказала она.
— Да, конечно, — ответил папаша, и в его голосе послышалась грусть.
— Там одна деталь в месте соединения сломалась, — объяснила Серафина. — Мне бы хотелось не просто починить ее, а как-нибудь улучшить, может, сделать ее не такой твердой, как кость, а скорее, как сухожилие.
Папаша широко, довольно улыбнулся. Это была работа как раз по нему.
Следующие несколько часов, далеко за полночь, они дружно трудились с мастерской, изготавливая пробные детали и обсуждая их, пока наконец не получилось то, что нужно. Серафина еще никогда не работала вот так на пару с папашей, и до сих пор ей не требовались предметы, созданные человеческими руками. Все было для нее ново, все радовало. Придумывать и создавать что-то вместе с папашей оказалось так здорово!
Совсем поздно, когда они, наконец, улеглись, Серафина свернулась клубочком между простынями, положив голову на подушку, и никогда еще ей не было так хорошо и уютно. Она знала, что в лесу ее поджидают страшные опасности, что впереди — схватка с врагом, но сейчас она была дома с папашей, и в данный момент это было пределом ее мечтаний. Все меняется, но при этом остается неизменным.
Глава 44
На следующее утро Серафина направилась прямиком на верхние этажи искать Брэдена.
Гости срочно разъехались в своих экипажах, поскольку сильные ливни начали заливать дороги, так что дом и окружающая его территория опустели. Серафина прошла мимо управляющего поместьем мистера МакНейми, который собирал в конюшенном дворе большую группу работников, чтобы идти чинить все, что повредили ночные ураганы.
На некотором расстоянии от конюшен, на лугу, девочка заметила Брэдена, который шел к четырем черным лошадям. Эти лошади были его друзьями много лет, но после пропажи Серафины Брэден впал в такую тоску, что перестал общаться со всеми своими друзьями. И сейчас при появлении мальчика животные замерли, глядя на него как на чужого.
Брэден согнул каркас в колене и уселся посреди луга. Лошади долго рассматривали его издалека, но в конце концов все же стали медленно подходить.
Четыре черные лошади окружили Брэдена, опустили морды к его голове и стали легонько тыкаться в нее носами, как делают между собой кони, когда встречаются после долгой разлуки.
Потом главная среди четверых лошадь вытянула переднюю ногу, низко склонила шею и опустилась на одно колено, чтобы мальчик мог забраться ей на спину. Когда лошадь через несколько мгновений выпрямилась, мальчик уже сидел верхом, и под ним было четыре крепкие ноги.
Вместе с лошадьми Брэден отправился через волнующийся луг вверх по холму, на вершине которого рос огромный раскидистый белый дуб с пышной кроной. Добравшись до верха, лошади принялись пастись. Брэден сидел среди них — снова полноправный член их стада. Серафина хотела подняться к ним, но неожиданно для себя задержалась. Золотистый утренний свет подсвечивал туман, поднимавшийся над высокой травой, и девочка вдруг ощутила прохладу тумана, и жар солнца, и легкое прикосновение ветра к своей коже. Серафина уже вернулась к живым, но сейчас снова почувствовала полное единение с миром. «Мы сотворены из этого мира, а мир сотворен из нас», — подумала она.
Ей стало интересно, на что она способна теперь. Медленно вытянув руку перед собой, Серафина стала шевелить пальцами до тех пор, пока туман вокруг нее не задвигался. Повинуясь импульсу, туман поплыл вперед, закручиваясь в длинный завиток. Серафина отправила завиток вверх на холм, к Брэдену и лошадям, затем еще выше, сквозь ветви деревьев к солнцу, где он и растаял. Серафина улыбнулась. Ей еще многому предстояло научиться.
Но сейчас была дорога каждая минута. В одной схватке Серафина победила, уничтожив черный плащ вместе с друзьями. Но главная битва была впереди.
Девочка начала подниматься на холм, но вдруг снова остановилась. Со всех сторон к холму стали слетаться вороны. Сотни крупных, черных птиц с громким карканьем кружили над дубом, садились на ветви и снова взлетали, как будто решили устроить здесь свое шумное собрание.
Брэден стоял, запрокинув голову, и сначала Серафина решила, что он, как и она, просто наблюдает за ними. Но потом она вдруг поняла, что ее друг взволнованно зовет птиц, пытается им что-то сказать. Вороны делали круги над дубом, а Брэден говорил, поначалу запинаясь и поправляя себя, а потом все быстрее и глаже.
В конце концов одна из ворон слетела на ветку возле Брэдена, склонила набок блестящую черную голову и защелкала-закаркала в ответ. Похоже, мальчик отлично ее понял, а когда заговорил он, ворона его тоже поняла. Другие вороны стали подлетать ближе и тоже приняли участие в разговоре, так что вскоре все нижние ветви дуба были заняты черными птицами.
Серафина заторопилась к другу. Она немного опасалась спугнуть птиц, но те вели себя чрезвычайно самоуверенно и самодовольно: носились вокруг, громко каркая и хлопая большими черными крыльями, и переговаривались с мальчиком.
В первые мгновения беседы Серафине казалось, что Брэден не знает вороньего языка и понимает не все, что ему говорят, но, похоже, он очень быстро освоил звуки и мелодику вороньей речи. И Серафина, которая в жизни не обращала внимания на карканье ворон, вдруг прислушалась и поняла, что они издают множество самых разных звуков — долгий треск, нетерпеливые вскрикивания, торжествующие вопли, насмешливое дробное карканье и веселый стрекот; предупредительные, одобрительные и ободряющие звуки, сигналы тревоги. У ворон, оказывается, был собственный богатый язык! И Брэден обладал особым талантом, позволяющим его выучить.
Наконец мальчик произнес несколько слов напоследок, и вороны тут же взмыли в небо. Одна стая решительно направилась на запад, в направлении далеких гор, остальные вороны разлетелись маленькими группами в разные стороны: кто-то — к дому, кто-то — в сады, а еще часть устремилась к лесу. Теперь можно было не
