Констанс посмотрела на нее исподлобья:
– Я должна их понять, если я хочу понять, почему мою сестру привлекла эта… дрянь. Понимаете, миссис Джоуб, настоящие это надписи или липовые, их смысл в том, чтобы творить злодеяния, настоящую чуму нашего мира. Но если они окажутся фальшивкой, то это поможет мне переубедить сестру… когда я ее найду.
Два часа спустя Констанс сидела на своем стуле, моргая усталыми глазами. Машина для чтения микрофишей представляла собой чудо техники 1980-х годов, спроектированное, наверное, специально для того, чтобы при длительном использовании вызывать слепоту. Оставалось загадкой, почему здесь нет компьютеров, хотя Историческое общество вроде бы не бедствовало. Возможно, архивисты не горели желанием облегчить доступ к материалам по тем ужасным процессам.
Но в конечном счете записи салемских судебных процессов над ведьмами оказались тупиком. Совершенно очевидно, что осужденные «ведьмы» были невиновны. Однако в нескольких случаях Констанс, читая между строк, пришла к твердому убеждению, что ведьмы на процессах все же были, как мужского, так и женского рода, но не среди обвиняемых, а среди обвинителей – судей и охотников за ведьмами. В этом имелся определенный смысл: разве это не лучший способ посеять страх и ненависть в обществе и в то же время спрятать собственную связь со злом?
Пришло время посетить Клетку.
Констанс зашла к миссис Джоуб, и та проводила ее. Клетка размещалась в подвале: небольшое хранилище, чей пол, стены и потолок были сделаны из стальных балок. Единственная дверь запиралась снаружи. Внутри стояли два шкафа со старинными книгами, слева и справа у стен, а посередине – небольшой стол с лампой. Воздух здесь был сухой и прохладный, и Констанс слышала, как работает система принудительной вентиляции. На ближайшей стене находились различные приборы контроля воздуха и циферблаты, включая барабан с бумагой и самописцем для записи уровня влажности и температуры. Темное и зловещее место, оснащенное мудреными цифровыми инструментами.
Архивист заперла ее, еще раз предупредив не снимать перчатки.
В шкафу с надписью «Оккультизм и прочее» было не так уж много книг – не более трех дюжин. Многие из них Констанс видела в библиотеке Еноха Ленга на Риверсайд-драйв, 891, где хранилась большая подборка книг по ядам и ведовству. Она принялась просматривать названия, делая заметки на память: здесь имелся знаменитый «Malleus Maleficarum» («Молот ведьм»), «Formicarius»[23] Нидера, «Открытие колдовства» Реджинальда Скота, французская классика «De la Démonomanie des Sorciers»[24], легендарно туманная «Lemegeton Clavicula Salomonis»[25] и устрашающий, населенный тенями «Necronomicon»[26], переплетенный (хотя, несомненно, это было неизвестно миссис Джоуб) в человеческую кожу. С содержанием этих книг Констанс была знакома и знала, что они никак не помогут ей расшифровать Тайбейнские надписи, если где-то такая дешифровка и существует.
Но в конце шкафа стоял ряд очень старых, невзрачных и грязных томов. Констанс просмотрела их в поисках чего-то подходящего. Самая последняя книга, задвинутая назад, словно специально спрятанная, не имела названия на корешке и к тому же оказалась вовсе не книгой, а рукописью. Она была написана на латыни, озаглавлена «Pseudomonarchia Daemonum» («Псевдомонархия демонов») и датирована 1563 годом.
Констанс положила рукопись на маленький стол и принялась осторожно листать страницы, удивленная обилием иллюстраций. Рукопись оказалась разновидностью гримуара, или списка всех якобы существовавших демонов: всего в количестве шестидесяти девяти, с именами, специализацией, признаками, символами и описанием того, чему они могут научить человека, который вызовет их в нечестивой церемонии. Бумага потрескивала в облаченных в перчатки пальцах Констанс, и у нее возникло впечатление, что эту рукопись давно никто не открывал.
Она пролистала ее в поисках символов Тайбейн. Большинство символов представляли самих демонов, но часть из них изображала движения, путешествия, направления и место.
Вдруг ей на глаза попался символ, который совпадал с одной из Тайбейнских надписей:
Символ назывался «Obscura Peregrinatione ad Littus» («темное паломничество на южный берег»).
Она принялась искать и нашла второй Тайбейнский символ.
Назывался он «Indevitatus», что означало «неизбежный», «неминуемый», «неотвратимый».
Теперь Констанс просматривала рукопись с большим интересом, страницу за страницей. Ближе к концу она нашла еще два символа.
Первый из них был знаком демона, известного как Форрас, и она в уме перевела латинский текст:
Тридцать первый дух есть Форрас. Он появляется в виде сильного человека в прекрасном человечьем обличье. Он дает людям понимание того, как им познать благо и яд всех трав. Он обучает искусствам закона во всех его проявлениях. Если есть на то желание, он удлиняет жизнь человека и помогает ему скрывать от всех свою злую натуру. Вот его печать.
Печать повторяла очертания одного из Тайбейнских символов.
Другой представлявший интерес символ принадлежал демону по имени Моракс, а сопровождавший его текст гласил:
Моракс есть великий и могущественный князь тьмы, а когда он приобретает человеческое обличье, он выставляет собачьи зубы и огромную голову, напоминающую деформированную голову обезьяны, а за собой тащит хвост дьявола; он творит необыкновенное коварство, возбуждает похоть и может возлечь с любой женщиной, какую только возжелает; он испытывает огромную жажду к человеческой крови и с удовольствием пожирает внутренности тех, кого убивает. Его печать выглядит так:
Тайбейнские надписи, как понимала теперь Констанс и как о том свидетельствовало тело Маккула, составляли серию из пяти символов. Четыре из них имели соответствия в этой рукописи, и они явно представляли четырех демонов.
В конце рукописи Констанс обнаружила последний символ, или Тайбейнскую надпись:
Латинская подпись гласила: «Errantem Locus», что означало «место блужданий».
Констанс задумалась, оторвав взгляд от рукописи. Еще далеко не все было расшифровано, но она теперь была уверена: Тайбейнские надписи подлинные. Это вовсе не досужая выдумка безумного фантазера. Они были созданы кем-то, кто всей душой посвятил себя Сатане и поклонению темным искусствам.
24
Сержант Гэвин снова сидел за рулем моторки, когда очередной прилив нес их вглубь болот. И снова Пендергаст восседал на носу, сверялся с картой и двигался только для того, чтобы показать направление по казавшемуся бесконечным лабиринту каналов.
Гэвин хотел бы знать, чего еще понадобилось этому чертову Пендергасту на болотах, но он предпочитал помалкивать. Он понял, что такой человек, как Пендергаст, просто делает то, что считает нужным, без объяснений, извинений или оправданий. И тем не менее Гэвин был убежден, что их путешествие закончится ничем. Ему казалось очевидным, что в убийствах историка и адвоката нет ничего необычного, – скорее всего, это дело рук наркоманов, которые пытаются запутать следы с помощью символов, известных по крайней мере кому-то из местных как Тайбейнские надписи. Пендергаст наговорил ему
