– Кажется, я таких, как ты, еще не ела. Лакомый кусочек. Можно укушу? Разок… ну или два.
– Нет, – твердо ответила я, зарывшись пятками в землю и скрестив руки на груди.
– Ой, вы только поглядите, какая злющая. Держу пари, на вкус ты как пряности и корица. Держу пари, на вкус ты как разбитое сердце. Как и все юнцы.
В горле встал ком, и лошадь захохотала – жутко, как кровь, сочащаяся меж сломанных зубов.
– О, а я хороша, я просто великолепна! Хочу еще раз сыграть. Можно еще погадаю? У тебя разбито сердце. Ты разбита, сломлена. То есть похожа на меня. Где твой хвост, фальшивая садхви? Где твоя душа? Ты тоже ими питаешься? Где твои копыта?
Лошадь рванула вперед и засопела мне в лицо. От нее так разило гнилью и кровью, что я с трудом сдержала порыв зажать нос и рот.
– Я ни капли на тебя не похожа. – Я отступила и чуть помялась, стараясь смотреть ей прямо в глаза. – Я… Я рани Нараки. По крайней мере, была ею.
Лошадь вытаращилась. Моргнула. И снова засмеялась. Да смеялась так, что завалилась на бок и фыркала и ржала, поднимая облака пыли и пепла. Пришлось прикрываться рукой.
– Я рани Нараки!
– А я статный жеребец, – выдавила лошадь сквозь хохот.
Я не лгала. Я помнила, как ощущалась истинная сила – легким дыханием на шее. Вспомнила, каким мягким и податливым был мир в моих руках… как я могла его изменить. И чем дольше смеялась лошадь, тем сильнее закипала во мне ярость.
– Я рани! – На сей раз я крикнула так громко, что небо сотряс гром, и молния, словно сияющая трещина на яичной скорлупе, рассекла сумрачный воздух.
Хохот оборвался, и лошадь задрала голову к небу.
– А давай еще раз! – попросила она.
Но магия опять меня покинула.
– Я… не могу, – с трудом выдавила я.
– И что же ты тут делаешь, о великая королева?
– Не знаю.
– Почему ты одета, как живой мертвец?
– Не знаю.
– Почему…
– Я ничего не знаю! – рявкнула я.
Лошадь мгновение задумчиво меня разглядывала.
– А что знаешь ты? – саркастично поинтересовалась я.
– Я знаю пустоту. Знаю вкус крови на зубах. Знаю, каково набить брюхо железом. Знаю голод. Знаю боль. Знаю, как уходят воспоминания. Знаю, как призрачна жизнь и ароматны души.
«Как уходят воспоминания». Я едва не рассмеялась. Возможно, у нас с этой лошадью и правда много общего.
– Я должна попасть в Иномирье. Должна вернуться в Нараку. Я ему нужна.
– Кому?
– Ам… – Я осеклась, не в силах произнести имя, пока вновь не увижу Дхармараджу.
– Красавчик, красавчик. Даже я готова ради него умереть, – причмокнула лошадь. – Я много раз его встречала. Много, много, много. О, и он в самом деле жесток. О, и рога у него злые, острые, он любит нанизывать на них звезды и падающих птиц. А на вкус он как кость и целуется как…
– Довольно, – прошипела я. – Или я тебя убью.
– Чем? Нежными словами да юными ручонками?
Лошадь дерзила, но не смеялась больше и все поглядывала на небо, словно ожидая грома или иного доказательства своей ошибки.
– Ты мне не веришь, да? – спросила я.
– Я ни во что не верю. – Кажется, ее мания прошла. – Если я что-то знала до того, как стала такой, то уже забыла. Забыла даже, каково с кем-то разговаривать.
Лошадь снова посмотрела на небо, и теперь я тоже задрала голову. Возможно, то слетелись огоньки из всех домов Бхараты, но звезды так плотно усеивали остаток ночной мглы, что напоминали скорее ложки сливок на черном блюде.
Когда-то я их проклинала.
Но чем дольше смотрела, тем меньше во мне оставалось ненависти. Звезды, незыблемые письмена судьбы, сплетенные из света и тайн, не испытывали эмоций. Эмоции – удел жизни, а уж ее звездам и подавно никогда не познать. Только я, а не звездный свет, принимала решения. И только я, а не ночное небо, отвечала за собственные ошибки. Мой гороскоп уже сбылся, оставив впереди лишь окутанное неизвестностью будущее. Звезды уже рассказали мне все, о чем ведали. И покуда теперь я не была привязана ни к одной из известных космических карт… я чувствовала себя свободной.
Когда-то я перекраивала судьбы людей, пусть и не помнила как. Я даже не знала, смогу ли снова это делать. Не знала, навсегда ли потеряна для меня прошлая жизнь или еще есть шанс ее вернуть. Но пока никто не заявил обратного, я не собиралась опускать руки, не испробовав все возможности. Не собиралась проявлять слабость. И слушать убаюкивающий шепот Нритти в голове, что я всегда была ничтожеством…
– Кто ты на самом деле? – спросила я лошадь.
– Я тень. Я пишача [29].
Я вздрогнула.
– И ты знаешь, как найти Дхармараджу?
– О да, может-королева-может-лгунья. Я знаю. Знаю. Я чувствую его запах.
– Мне нужно попасть в Иномирье, на Ночной базар, – сказала я, вспоминая яркий фруктовый сад, куда привел меня Дхармараджа.
Связующее звено между человеческим миром и Наракой. Вероятно, только там я смогу найти его и все исправить.
Лошадь хохотнула:
– И ты ждешь, что я тебя проведу?
– Что предложить взамен? Что тебе нужно?
Она прищурилась:
– Хочу откусить от тебя кусочек. Ну или два, если позволишь.
По спине прошла ледяная дрожь.
– Но я рани Нараки. Тебе вряд ли понравится.
– Звучит не очень убедительно, – пропела донельзя довольная лошадь.
– Но если это правда… в смысле, что я рани, – подчеркнула я, мысленно ругнувшись, – то тебе лучше испить чьей-то еще крови. Не моей. Моя скорее навредит, чем подарит удовольствие.
– О, но ты так вкусно пахнешь… да и как можно навредить чему-то неживому? И не мертвому? Полусуществующему… как ты.
Я уставилась на нее:
– Когда я докажу тебе, кто я… Может, тогда смогу дать тебе новую душу.
– Чтобы съесть?
– Чтобы жить. Душу, которая станет твоей.
Лошадь заржала и зашипела, красный пар вырвался из ноздрей, оставляя следы на морде, будто брызги крови.
– Красивые слова, красивые слова. Лживые слова, лживые слова.
– Если я ошибаюсь, – я закрыла глаза, молясь, чтобы это было не так, – то позволю разок…
– Или два, – перебила лошадь.
– …или два меня укусить.
Она молча глазела на меня.
– Ну так как? – подтолкнула я.
– Мне нужны гарантии. Дай что-нибудь.
– Например?
Лошадь оглядела меня с ног до головы:
– Давай волосы. Они спутаны, но прекрасны. Похожи на уголь и мягкую землю, хочу их.
Я уже ходила в лохмотьях. Уже извалялась в чужой смерти. В сравнении с этим волосы казались мелочью, но я все равно засомневалась. Именно их попросил Амар и, надев браслет из моих прядей на запястье, объявил его лучшим на свете украшением. Но времени переживать не было.
Я опустилась наземь, упершись коленями в мягкий пепел, и склонила голову, но глаз от лошади не отвела. Она могла убить меня одним мигом, если б пожелала.
– А ты? – спросила я. – Что дашь взамен?
Лошадь моргнула:
– Мое имя.
– На что оно мне?
– Это
