По воздуху разнесся гул, и Ночной базар превратился в немыслимую арену. Ракшасы размером с горы бросились на Гупту и Амара. Книжник с легкостью уходил от их неуклюжих ударов, и чернильные завитки дыма, срываясь с его пальцев, опутывали ракшасов и пэев, и те с остекленевшими глазами опрокидывались наземь. Гупта танцевал кругами и разил врагов липкой ослепительной чернотой. Порывы ветра сбивали ракшасов с ног, и они лавиной проносились по рядам восставших существ.
Нритти закричала и взмахом руки вырастила перед собой столпы тьмы. Когда она метнулась сквозь них, отражение ее размножилось и рассеялось. На Ночной базар обрушились теневые стрелы.
Нритти не волновало, в кого она попадет. Я с ужасом наблюдала, как стрелы находят самые невероятные цели: пэя, сражавшегося на ее стороне, – он умирал, захлебываясь кровью и растерянно моргая; извивающихся нагов с распахнутыми змеиными капюшонами, что обнажали клыки размером с ятаганы.
Восстанием потусторонних тварей завладел хаос – они бросались друг на друга, утратив чувство общего врага. Кровь заливала землю Ночного базара, и та жадно принимала подношение, не отдавая взамен ничего, кроме влажных клочков грязи и пепла. К треску молний и грохоту грома в небесах добавилась какофония стука копыт и скрежета сцепившихся рогов. Над местами, где исчезала демоническая кровь, вяло поднимался пар.
Я призывала магию кончиками пальцев, пока она не сгустилась вокруг нас плотным облаком. И тогда… я отпустила ее, позволив силе рассеяться над руинами Ночного базара, укрепить надтреснутые балки и выкачать прогнивший мрак из самых потаенных уголков. Амар рядом со мной выпустил из рук сформировавшийся алмаз света. Тот ударился о землю, и даже воздух замер. Тут и там рассыпались сияющие точки. Вспышка – и кожу опалило жаром. Послышались крики…
Сквозь шум и гвалт мы с Амаром нашли друг друга взглядами. Вокруг нас, с грохотом пробивая землю, взмыли стены. Свет пел, разливаясь по полу, а где-то там по Ночному базару эхом разнесся оглушительный треск. Усмешка Нритти померкла, бледная кожа выцвела до белизны. Она застыла посреди крика, с искаженным ртом, и в безумных глазах мерцало нечто среднее между опустошенностью и злостью.
Магия в моих руках задрожала от ярости. Я сплела чары и раскрыла ладони, позволив нитям волшебства опутать Нритти с ног до головы, пленить, укрыть полупрозрачной оболочкой из пепла и речного ила.
Не уничтожена, не побеждена… но скована.
Отныне она никому не навредит.
Стоило нам одолеть Нритти, как и все потусторонние монстры потерпели крах. Тьма кричала, но и ослепительный свет ревел в ответ, поглощая звуки и тела. Он омыл нас, и пусть ноги мои крепко стояли на земле, сердце в груди ухнуло, как при резком падении. Над нами раскинулось знакомое небо Ночного базара – с одной стороны сияло солнце, с другой луна. К нам подлетел Гупта, воздев над головой доску для письма, точно меч. Я обняла его, а когда отстранилась, в глазах книжника блестели слезы.
– Я скучал по тебе, родная, – сказал, вытирая их грязным краем своей разорванной мантии.
Я сжала его плечо:
– И я по тебе тоже.
Следом подскочила Камала с красными от крови губами.
Я поклонилась ей:
– Можешь укусить меня за руку, если хочешь.
Она мотнула головой, указывая на павших демонов вокруг:
– Сыта по горло. Однако все же хочу кое о чем попросить…
– О чем?
Камала склонилась до самой земли и заговорила тихо и робко:
– Я бы могла остаться с тобой. Если примешь. И даже есть никого не буду. Такое вот обещание. Если только ты сама не попросишь кого-нибудь съесть. В таком случае убедить меня не составит труда.
Я притянула ее к себе и обняла:
– Оставайся.
Когда мы пожали множество рук и обняли множество людей, Амар оттащил меня подальше от шума – обратно в комнату с хлипкими стенами и треснувшим зеркальным порталом, тускло мерцающим в полумраке. Нас разделяла лишь горстка воздуха, да и тот казался иллюзией. Мы были куда ближе – две души, сшитые вместе светом.
Амар скользнул ладонью по моей щеке, и кожа моя запела. Целых две любви к нему я несла в своем сердце. Одна – пережиток другой эпохи. Вторая – бесформенная и горячая, как новорожденная звезда. Сплетение всех загадок и всех песен. Думаю, Амар чувствовал то же самое, потому как следующие его слова прозвучали почти с обидой:
– Ты обманчива, моя королева. В один миг – пригоршня света, а в другой – уже крылатая ночь. – Он улыбнулся. – Я бы хотел познать все твои тайны, если позволишь.
– Попробуй, но все тебе ни за что не познать, – ответила я. – У меня тысяча улыбок, сотня форм. Не говоря уже обо всех моих именах.
Амар прижался ко мне вплотную и жадно припал губами к губам.
– Тогда я рад, что впереди у нас целая вечность, – сказал и углубил поцелуй.
Когда мы сумели оторваться друг от друга, я прильнула к его груди и прислушалась. Прислушалась к ритму его сердца и к тому, как мир снаружи разгоняет тени. Прислушалась к собственным ощущениям от отсутствия маминого ожерелья меж ключиц, гадая, висит ли сейчас холодный сапфир на шее Гаури. Я слушала, как земля латает раны, как свет густым потоком струится по разрушенному Ночному базару. И понимала, что впереди еще тысяча нерешенных задач – восстановление торговых прилавков, забота о гобелене… – но на миг позволила себе сосредоточиться лишь на стуке сердца Амара и на наших переплетенных пальцах.
Я была свободна.
Целостна.
Я была королевой Нараки.
Благодарности
Эта книга не увидела бы свет без помощи многих и многих людей. Мне не хватит слов, чтобы поблагодарить всех и каждого, но некоторым хотелось бы сказать отдельное спасибо.
Моим родителям (Мэй и Хитешу), брату и сестре (Джаешу и Монике) и кузенам: спасибо за путешествия через всю страну, экскурсии к амишам, жуткие филиппинские акценты, поиски мифической «пристани», безграничную любовь и терпение, атаки коварных хищников и целые колодцы вдохновения. Люблю вас.
Бабушки и дедуля (Аполлония, Виджья и Рамеш) и тети и дяди (Алпа и Алпеш, Анита и Камлеш): спасибо за сказки на ночь и заботу, за книжки с картинками и игру на фортепиано – именно вы зародили эти истории в моей голове. Шив и Пуджан, Сохум, Киран и Алиса: вас благодарю за неиссякаемую дерзость, за то, что всегда чувствуете, когда
