Леха поднял голову и уставился на звезды. Красивое небо. И чего здесь людям нормально не живется? Загадка.
Чак говорит по-своему умные вещи. Предлагает всего-то предать Родину и продать казенное имущество. Для него это нормально, он не русский, хотя в нем и течет наша кровь. Он спит и видит, как уютно проводит старость на Кипре, в этом раю наемников, откуда нет выдачи, и не понимает, чем мне может быть противна такая идиллическая картина.
Как бы ему объяснить… А я должен объяснять?
– Конец связи, Чак, – Леха сорвал с головы шлемофон.
Заглянул в люк, увидел обращенные вверх глаза Рамоны и Сары. Девушка глядела с верой в него и надеждой на лучшее, а женщина – с пьяной удалью. Это хорошо.
– Дорогая, развяжи нашу гостью. Да-да, гостью, Сара теперь с нами заодно, ее только что пытались убить американцы. Она больше не заложница, я назначаю ее союзницей… Сара, вам придется выпить стакан водки. Не возражайте, так надо. Это важный ритуал заключения военного союза у русских.
– Я окружена идиотами и дикарями, – буркнула Сара. – Черт с тобой, наливай.
* * *Несколько раз «Избушку» щупали радаром, потом, видимо, убедились, что она уходит к границе, – и отстали. Импровизированный экипаж машины кое-как пристроился, усевшись по-турецки, вокруг рабочего места пилота. Леха откинул подушку кресла и на крышке унитаза накрыл импровизированный стол: поставил бутылку и стакан, покрошил ножом брикет армейского рациона в качестве закуски. Еще один протянул Рамоне: «Ешь, тебе надо!»
– Спасибо, у меня свой, – сказала та и полезла в рюкзачок.
Сара разминала запястья и поглядывала на девушку с плохо скрываемым неодобрением.
Леха с тоской смотрел на бутылку водки. Хорошо бы выпить просто ради дезинфекции, в первую очередь психической. Отбить назойливое ощущение, что ты потный, грязный и взъерошенный. И вообще, наверное, ты лузер. В желудке было пусто, и как поведет себя алкоголь, упав на дно, Леха представлял – наружу попросится. Два небольших глотка виски до сих пор напоминали о себе крепкой сивушной отрыжкой. Есть не хотелось. Но энергия нужна, ощущение сытости после армейского рациона обманчиво, кончается внезапно, и следом быстро кончаются силы, опускаются руки… Леха отломил половину брикета и прожевал, давясь приторно-сладкой массой.
Саре он налил, как и обещал, не до краев, но от души.
– Только водка из России – настоящая русская водка, – сказал он, подвигая ей стакан. – Сомневаюсь, что вы ее пробовали. Это классическая «Столичная». Ее рецепту больше ста лет. Тонкий пшеничный аромат, мягкий вкус и никаких посторонних добавок, чистейший этиловый спирт марки «Люкс»…
Слюни вдруг потекли с такой силой, что Леха поспешно сунул в рот остатки брикета.
Сара как-то странно усмехнулась, подняла стакан, понюхала.
– Да. Помню. Это настоящая.
Сделала короткий выдох и опрокинула выпивку в себя с такой ловкостью, что у Лехи еда встала поперек горла. Он закашлялся, Рамона постучала его по спине. А Сара подхватила двумя пальцами кусочек рациона, бросила за щеку и, жуя, уставилась на Леху, как на ребенка.
– Союзник, значит, – сказала она. – Ну разворачивай, поехали ко мне. Не бойся, не обижу.
Леха не глядя нащупал галлонную канистру с водой, кое-как залил саднящее горло. Протянул канистру Саре, просто чтобы выиграть хоть немного времени. Та, пожав плечами, взяла и тоже отпила.
– Что вы предлагаете?
Вместо ответа Сара отодвинулась от «стола», прислонилась спиной к стене, откинула голову назад и закрыла глаза. Глупо хихикнула. Теперь уже Рамона неодобрительно глядела на нее.
– Вау! – сказала Сара. И добавила что-то невнятное на африкаанс. А потом зачирикала по-эскобарски.
– Она говорит, что давно ей не было так весело, – перевела вполголоса Рамона. – И давно не чувствовала себя такой дурочкой. А еще говорит, чтобы я не смотрела на нее так осуждающе. А я и не смотрю.
– Смотришь, – протянула Сара, не открывая глаз. – Не можешь не смотреть. Тебе же интересно, кто ты. А я знаю! Сижу, как дура, в железном ящике в компании двух идиотов – и знаю. Всё знаю. Слишком много знаю… Эй, союзник хренов, где ты подцепил эту сучку?
Даже не глядя на Рамону, Леха почувствовал, как та напряглась.
– С вашего позволения, я сохраню это в тайне.
– Ха-ха! Только не говори, что ее тебе подарили или вроде того.
– Ну… В некотором смысле – подарили. А что?
– Это она тебе сказала? – Сара презрительно фыркнула, села прямее и посмотрела на Рамону уже иначе, без прежней злобы, скорее, оценивающе. – Подарок от друга, ага? Неплохо, неплохо… Имени друга она, конечно, не знает или не помнит. Она вообще ничего не помнит. Табула раса. Зато надежная, преданная, ха-ха… Собачка нашла хозяина, а? Такая милашка, прямо хочется погладить… Кстати, ты ее уже трахнул или только готовишься? Я не советую. Просто не советую, поверь уж доктору… Ну так что она сказала тебе?
Рамона делала вид, будто ее тут нет: опустила глаза, мирно сложила руки. Но Леха понимал, что никого здесь эта поза не обманывает.
Внешне идиллическая картина: люди сидят, выпивают, никто не ждет, что его сейчас будут убивать. На спинке кресла висит пистолет-пулемет, а неподалеку на стене – трофейный автомат. Но одно резкое движение бывшей пленницы… Нет, лучше не надо. Не будите спящую собаку, как говорится.
– Прекратите это, – процедил Леха. – Неважно, кто и что кому сказал…
– Очень важно! – перебила Сара.
– …но смею вас заверить, что по причинам, которые не могут быть сейчас названы, – протокольным тоном заявил Леха, – у меня нет оснований полагать, будто Рамона представляет угрозу. Ни малейших оснований, – добавил он твердо.
Рамона исподлобья бросила на него короткий благодарный взгляд и опять скромно потупилась.
– Сама невинность! – Сара хрипло рассмеялась. – Нет, вы же не понимаете, насколько это всё смешно… Дико, нелепо и смешно! Так смешно, что даже не страшно! У-ух! – она помотала головой, закатила глаза и громко рыгнула. – Чего уставились, молодежь? Ну да, тетя Сара пьяная. У тети Сары на предприятии – сухой закон! Но на выезде – имею право расслабиться… Десять лет! Десять лет тут, как проклятая, среди недоумков…
– Рассказали бы что-нибудь, – ввернул Леха. – Возможно, это помогло бы решить наши проблемы.
– Ха-ха! Думаешь, у тебя проблемы? Да ты везунчик. Ты, придурок, в этом ящике – словно кот в коробке. Ты в суперпозиции. Может, еще выживешь. Всё зависит от того, кто откроет коробку… А меня тут не должно быть в принципе. А если меня не должно быть, значит – что? Пра-авильно… Значит, я уже мертва. Чак, засранец, сразу это понял, у него здоровые инстинкты… Эй, мальчик, поворачивай своего Джонни Уокера. Поехали ко мне. Я тебя выручу просто за то, что ты еще совсем мальчишка. Ты не виноват, что попал в Африку, и она оказалась слишком крута для тебя…
Услыхав про «суперпозицию» и кота в коробке,
