– Что вы там у себя делаете? – бросил он, не надеясь на ответ.
– Свободу. Надежду. Будущее. То же самое, что Сан-Эскобар делает везде, где может. Здесь мы готовим светлое завтра этого несчастного континента… А плесни-ка мне еще, мальчик. И поворачивай, не будь идиотом.
Леха бросил взгляд на мониторы. «Избушка» не так уж далеко ушла от места ночного боя. Надо еще километров десять, тогда можно рискнуть остановиться, раскатать маскировку по башне и немного поспать. Или дойти до пограничной реки и встать где-нибудь там, в густых прибрежных зарослях?
По идее, можно накрыться маскировочной тканью и сейчас, на ходу, закрепить ее как-нибудь… Это здорово понизит заметность машины во всех диапазонах. Но не дай бог что случится и придется стрелять – тряпка мигом вспыхнет. Какое адское пламя рвется из казенников пушек, он уже видел. Спасибо, не надо. Только пожара нам не хватало на свою голову, всё остальное вроде уже было. Тонуть еще не пробовали, но это здесь проблематично…
– Что, простите?.. – очнулся Леха.
– Я говорю, кей-фактор. Мы сведем его к минимуму, и Африка наконец заживет своей судьбой, а не по чужой указке. Свободная Африка, гордая и независимая, о которой мечтали мои предки. Жаль, что все получается так поздно, – семьи наших беженцев уже не захотят сюда вернуться…
Леха плеснул Саре на два пальца и снова поразился тому, как ловко, типично по-русски она пьет теплую водку.
– Что смотришь?.. Да, я умею пить по-вашему. А как еще глотать такую отраву… Помню, однажды в Хараре… Был прием в русском посольстве… Господи, как давно… Цвела жакаранда, весь город сиреневый, а я в ярко-алом платье… И все такие молодые… Эх! Ну и болтали о политике, конечно… Как раз в том году англичане вынудили Мугабе отнять землю у белых фермеров, и русские дипломаты говорили, что Зимбабве теперь конец, кей-фактор всё угробит. А я пыталась объяснить им, что кей-фактор – это не столько расовый, сколько культурный феномен. Слушайте, ну я же физиолог, и я тут выросла, я черных изучала всю сознательную жизнь… А русские глядели на меня во-от такими глазами и думали: какая смешная дурочка, что она понимает в кафрах! Ха!.. К сожалению, я действительно кое-чего не понимала…
Леха почувствовал, как в голове у него щелкает воображаемая счетная машина. Перед отправкой в Лимпопо он добросовестно прочел обширную справку по югу Африки и кое-что даже запомнил.
– Так вы родезийка?
– Угадал. Рождена в Южной Родезии. И мне плевать, кто и что об этом скажет!
Ну и ну, подумал Леха. Название «Южная Родезия» вышло из обихода примерно семьдесят лет назад. Так, что еще? Да, в какой-то момент англичане перестали финансировать земельную реформу в Зимбабве. Легендарному пройдохе Мугабе ничего не оставалось, как устроить «черный передел» земли, иначе его свои же съели бы… Это какой был год? Примерно двухтысячный. Ничего себе!
Тот прием в русском посольстве был полвека назад.
М-да… Ай да тетя Сара… А кей-фактор, он же «каффир-фактор», – знаменитая проблема африканского менталитета, о которой сами местные говорят, не стесняясь: хочешь развалить какое-то дело – отдай его кафрам. Они если могут не работать, не будут работать. А не работать они могут всегда, в любое время, круглосуточно, это их любимое занятие.
– Среди кафров попадаются замечательные люди, поистине выдающиеся личности, – говорила тем временем Сара. Говорила с подъемом, убежденно; чувствовалось, что у нее давно не было благодарных слушателей. – Но все они так или иначе происходят из древних владетельных родов. У них от рождения особая система ценностей, свои принципы, свои понятия об успехе, совсем не такие, как у простонародья. Они даже украсть по мелочи органически не способны, им неинтересно. Уж воруют – так воруют!.. Легко предположить, будто здесь сосуществуют две параллельных культуры – культура простого народа и культура вождей. Но генетические исследования показали, что всё сложнее, и вожди – это уже отдельная раса внутри расы. Естественный отбор на протяжении тысячелетий, подкрепленный направленным скрещиванием. Они – другие, и ничего не поделаешь… Мы не можем силком вернуть в Африку белых. Не можем быстро переучить огромную массу черных, перепрошить им всем мозги под культуру вождей. Значит, нам нужно как можно больше настоящих вождей во плоти!
– И вы их там у себя… Э-э… Под землей… Растите?
– Почему под землей? Там всё только начинается. Ну и под землю я их загоняю, когда появляются ненужные свидетели… Да поехали, сам увидишь! Не пожалеешь! Заодно посмотрю на тебя поближе, распробую, каков ты… – Сара подмигнула с каким-то таким пугающе разухабистым подтекстом, что Леха отодвинулся подальше.
– Нет-нет-нет, спасибо! – он выставил ладони перед собой. – Не хочу быть ненужным свидетелем! Видал я, как вы с ними разбираетесь…
– Дурачок. Ты думаешь, у нас всё ужас как секретно? Ну да, для кого-то смертельно секретно. А для кого-то не смертельно. Не попробуешь – не узнаешь. А если из тебя получится наш… э-э… торговый представитель? Зачем тебе эти глупые железки, когда можно продавать будущее? За него платят намного дороже! Поехали ко мне, малыш! Кто знает, вдруг тебя ждет новая счастливая жизнь?
– Давайте я не буду даже пробовать!
– Правда, у нас сухой закон… – вспомнила Сара и уставилась на бутылку. – Я же сама его установила. Но пока доедем…
Леха поспешно налил ей еще.
Сара покрутила стакан в пальцах.
– Прекрасные дети у нас там растут, – произнесла она задумчиво. – В них невозможно не влюбиться. Мы их здорово улучшили. Ты таких людей нигде больше не увидишь. Людей, запрограммированных на успех, на то, чтобы вести народ за собой. И вести – в правильном направлении! К процветанию и счастью. Прямым курсом. Никаких отклонений! К свободе, процветанию и счастью, только так! И я горжусь, что полигоном для эксперимента выбрали Африку! Отсюда мы пойдем дальше, шаг за шагом, по всему миру!
– Слыхал я, что у ученых нет тормозов, – сказал Леха с чувством. – Но не до такой же степени!
– Я, к сожалению, давно уже не ученый. Я менеджер от науки. Решаю всякие идиотские хозяйственные вопросы… Вот, тебя уговариваю… – Сара выпила и уставилась на Леху поверх стакана неожиданно трезвым взглядом. Неприятно, пугающе сосредоточенным.
– Я просто не хочу слишком много знать, поймите меня правильно, – быстро сказал Леха. – Мне
