Но не мне. Он впервые провел столь четкую границу между собой и Эрлькёнигом, между человеком, которым был, и мифом, которым стал.
Я теснее прижалась к нему, слушая равномерный стук в груди, притворяясь, что это сердце простого смертного, что оно бьется в такт с моим и с каждым ударом отсчитывает время: его секунды – мои часы, его минуты – мои года.
– Давным-давно, – начал он, – был на свете славный король, и жил он в Подземном мире.
Я смежила веки.
– Король этот правил живыми и мертвыми. Каждую весну он возрождал жизнь на земле, а каждую осень забирал ее. Шли годы, король состарился и обессилел. Осень наступала все раньше и раньше, весна приходила все позже и позже и в конце концов не пришла совсем. – Рассказчик понизил голос. – Верхний мир застыл в оцепенении, и его обитателям пришлось очень тяжко…
Перед моими глазами встал недавний яркий образ: летняя зелень в Роще гоблинов покрывается коркой льда. Я поежилась.
– И вот одна храбрая дева отважилась спуститься в Подземный мир, – продолжал Король гоблинов, – дабы умолить правителя вернуть весну. В обмен на это она предложила свою жизнь. «Моя жизнь – за жизнь моего народа», – сказала она.
Слезы обожгли мне ресницы. Услышав эту историю в первый раз, я сочла ее красивой, возвышенной легендой о мучениках и жертвенности. Однако теперь, когда я познала истинную цену своей жизни, история причинила мне боль. Я вела себя не благородно и возвышенно, а эгоистично. Я хотела жить.
– Эрлькёниг почуял в ней огонь, – повествовал Король гоблинов, – и захотел обогреться. Он так долго существовал в ледяном холоде, что уже позабыл, что такое свет и тепло, и что вообще хорошего есть в мире. Она была солнцем, а он – землей, в оттепель просыпающейся от зимнего сна. Она предложила ему свою руку, и он ухватился за нее, как тонущий хватается за спасательный круг, и держался за эту руку изо всех сил. Вместе они медленно, но верно пробудили мир. – Король гоблинов умолк, точно раздумывая, какие слова подобрать. – Видишь ли, быть подземным королем нелегко. Управлять сменой сезонов с каждым годом все труднее, ибо чем больше время отдаляет тебя от жизни и любви, тем меньше человеческого в тебе остается. А чтобы возродить мир к жизни, требуется любовь.
– Как это?
– Нужно любить землю и людей, которые на ней живут. Любовь – это мост между мирами, только она вращает колесо жизни.
Я вспомнила, что сказала мне Колютик: «Покуда у тебя есть причина любить…»
– А что было потом? – Я провела пальцем по шраму на груди Короля гоблинов, размышляя о том, откуда он взялся.
– А потом Эрлькёниг влюбился.
Я ждала окончания истории, но тишина, повисшая между нами, ширилась и становилась более напряженной. Не в силах терпеть, я первой нарушила ее, задав вопрос:
– И что?
– Знаешь, честно говоря, я вряд ли сумею придумать для этой истории счастливый конец, – признался Король гоблинов. – В конце концов, не все ли сказки кончаются одинаково: «И с тех пор они жили долго и счастливо»?
Счастливый конец. Возможно, мне лишь казалось, но в ушах у меня стоял голос Веточки: «Их любовь стала мостом, связующим миры, по нему они и перешли». Неужели храбрая дева не могла освободить Короля гоблинов? Неужели ее любви не хватило, чтобы соединить миры? Mein Herr не был первым, не будет он и последним.
– Разве… храбрая дева не любила Эрлькёнига? – спросила я.
Король гоблинов заметно напрягся.
– Не знаю.
Я закусила губу и отвернулась, не находя смелости смотреть ему в глаза.
– Я думаю, что любила. Просто должна была. А иначе как еще… как бы ты… – я осеклась.
– Элизабет, хочешь услышать другую историю? – сухо произнес Король гоблинов.
Я сглотнула.
– Да.
– Это моя история, – помедлив, сказал он, – но счастливый ли у нее конец, решать тебе.
Я ответила кивком.
– Жил да был один юноша…
Я пристально посмотрела на Короля гоблинов. Он лишь улыбнулся – то ли мило, то ли грустно.
– Сдержанный и аскетичный?
Король гоблинов тихо засмеялся.
– Значит, вот как ты называешь… его?
Я покраснела и смутилась.
– Сдержанный и аскетичный, – задумчиво сказал Король гоблинов. – Да, пожалуй. Сдержанный, аскетичный. Напыщенный и глупый. Да, глупый, – решительно повторил он. – Жил да был один глупый юноша, который ходил по земле в поисках мудрости. Как-то раз в лесу он наткнулся на короля Подземного мира, утверждавшего, что ему известны все тайны жизни, любви и рая.
Я слушала, затаив дыхание. Это моя история. История о том, как он стал Эрлькёнигом.
– Король предложил свои знания глупому юноше – за плату. «Я отдам тебе мою корону, – сказал подземный король, – а ты взамен отдашь мне имя и душу». Юноша был глуп и потому согласился уплатить назначенную цену.
Из меня как будто выкачали весь воздух. Сдержанный юноша поддался на обман, подземный трон ему всучили хитростью! Вот как появилась вереница портретов в галерее. Эрлькёниг всегда был, Эрлькёниг всегда будет. Жалость душила меня, сдавив горло цепкой рукой.
– Юный глупец посчитал плату невысокой. В конце концов, у подменышей нет души, да и собственного имени у него по-настоящему никогда не было. – Король гоблинов рассмеялся, и смех этот был горше болеутоляющего порошка. – Однако с течением лет груз бессмертия становился все тяжелее, и юноша осознал, сколь страшную ошибку допустил, поверив подземному королю, ибо никакая власть, ни на земле, ни под ней, не стоила мук, которые он испытывал.
– О, mein Herr… – я потянулась, чтобы откинуть прядь волос с лица Короля гоблинов, однако он еще не закончил рассказ.
– Однажды он повстречал в лесу девушку.
– Храбрую деву? – уточнила я.
– Храбрую, – подтвердил Король гоблинов, – и красивую.
– Вот это уж точно бабушкины сказки, – фыркнула я.
– Тс-с-с. – Он прижал палец к моим губам. – Дева была храброй и красивой, хотя своей красоты не замечала. И не могла заметить, ведь красота скрывалась внутри нее. Музыка и магия, запертые в ее душе, рвались на свободу.
Я – храбрая и красивая. Красивая ложь и уродливая правда.
– Они подружились – прекрасная дева и глупый юноша. Они стали друзьями, и глупый юноша начал вспоминать, сколько всего доброго и чудесного есть на свете: люди, музыка, вера, безрассудство, страсть. Шли годы, и красивая дева забыла глупого юношу. Она забыла его, а он забыл, почему хотел быть человеком.
Я сжалась от страха.
– И тогда он устроил западню, и заманил туда прекрасную деву, и заточил ее в клетку. В душе девы жила песня, и глупый юноша, желавший слышать ту песню, заставлял деву петь снова и снова. Наконец он выпустил ее из клетки, но прекрасная дева каждый вечер возвращалась к нему, и впервые за целую вечность глупый юноша поверил, что может обрести счастье.
– И он его обрел? – хрипло спросила я.
– Да, – едва слышно промолвил Король гоблинов. – О, да. Никогда еще он не чувствовал себя
