Когда вдоль Горины и далее начались поселения бужан, никакой разницы с оставленными позади в глаза не бросалось. Как и древляне, бужане были потомками древнего и славного племени дулебов, и память о них еще жила в преданиях о дедах. Народ небогатый, бужане о греческих паволоках, золоте и серебре знали больше понаслышке, а сами, как и жители земли Деревской, носили простую домотканую одежду, почти без украшений, лишь девы вплетали в волосы простые проволочные колечки, а женки пришивали их на очелья.
Плеснеск был крупнейшим поселением не только в этих краях, но и, пожалуй, на всем правом берегу Днепра. Начало ему было положено еще дулебами, задолго до появления здесь волынской руси: возведены первые земляные валы с тыном на холме, выстроены земляные избы и святилище с полуденной стороны от города. Лежащий на важном и древнем торговом пути, Плеснеск со временем сильно разросся: помимо княжьего двора, внутри валов стояли дворы бояр и мастерские разных умельцев. У подножия холма раскинулось предградье. Здесь дома были разные: и полуземлянки, и наземные избы. Много жило здесь ремесленников, в том числе морован родом, что в последние полвека бежали со своей родины на восток, спасаясь от угров. Здесь лепили ровные красивые горшки и кринки при помощи круга, который вращали ногами, и продавали на восток, в Дерева. Вокруг Плеснеска раскинулись поля, с вершины холма можно было видеть еще несколько весей.
Увидев город еще издалека, Лют присвистнул:
– Да он больше Киева будет!
– Пожалуй, да, – Мистина кивнул. – Торговые люди сюда тянулись, еще пока Киев был только поворотом на дороге с верховий Днепра на Мораву. Стоим! – Он поднял руку, отдавая дружине приказ остановиться.
Чтобы не пугать жителей и не тревожить господина, полагалось заранее уведомить его о своем приезде. Поэтому Ратияр с десятком поехал к Етону, а прочая дружина осталась ждать в перелеске за какой-то весью. Вернувшись, Ратияр привел с собой плеснецкого боярина, тоже русина, по имени Стеги, и десяток его отроков. Со Стеги Мистина был давно знаком: когда Ингвар шесть лет назад заключал договор с греками о мире, дружбе и торговле «покуда солнце светит и мир стоит», в числе русских послов был Стеги от Етона. Теперь он, дружески обняв Мистину, поведал, что Етон все еще жив – это была важная новость насчет человека, которому пошел восьмой десяток лет, – дома, вполне здоров и рад будет вновь увидеть Мистину Свенельдича. Хоть и очень удивлен его внезапным появлением.
Через улицы предградья поехали к воротам в город – над ними возвышалась деревянная высокая башня, из-за чего ворота казались разинутой пастью вала. За валом, не в пример обычным родовым городцам, где только площадка да пара обчин вдоль края, потянулись новые улицы, дворы, избы. Чужаку здесь было немудрено и заблудиться. Княжий двор стоял за особыми тыном, князь жил в большом строении из нескольких соединенных срубов, на каменной подкладке. Здесь же стояло еще несколько изб и клетей – для гостей, челяди, разных припасов.
Как гостя самого князя, Мистину с дружиной разместили в гостевом доме. Это был вполне привычный для русов длинный дом с двумя очагами, земляными лежанками, где днем сидели, а ночью спали, с полатями наверху. После долгой трудной дороги Мистине и его людям требовалось время, чтобы привести себя в приличный вид и достойно предстать перед князем, поэтому Мистина передал поклон и просьбу о встрече завтра. Сегодня ему прежде всего требовалось в баню.
«Не в мои годы быть любопытным, – через Стеги передал ему в ответ Етон. – Но если верны слухи, то в этот раз ты расскажешь мне не меньше забавного, чем в прошлый».
– Слухи? – Мистина оглянулся на своих людей. – Ну, само собой. Кто-то уже наболтал. Хотелось бы знать кто…
Однако назавтра, очутившись наконец в просторной гриднице Етона, Мистина увидел только приближенных Етона. Старый князь ждал его на почетном хозяйском сиденье, а его окружали лица, по большей части уже знакомые Мистине: воевода Семирад, старший Перунов жрец Чудислав, другие бояре, как и в Киеве, частью русины родом, частью – бужане. Предки здешних русинов и впрямь жили среди потомков дулебов очень давно: язык, на котором они говорили, в основе северный, сильно изменился в устах поколений, так что киевские русы понимали его с некоторым трудом. Волынские русы по старой памяти называли свой язык «северным», но Сигдана, Рандольва, Адальстейна и других свеев из дружины Мистины, говоривших на настоящем языке Свеаланда, тоже понимали не сразу.
На господина Плеснеска и его округи Мистина глядел с любопытством: не так часто встретишь человека, живущего уже третий срок. Столь долгая жизнь была Етону дарована самим Одином. Снять проклятье Олега Вещего оказалось не под силу даже владыке Асгарда, и таким путем он пытался смягчить участь своего далекого потомка. Но яблоками Идунн[8] боги с Етоном не делились, и на восьмом десятке лет он уже напоминал развалину прежнего человека.
– Будь жив! – Мистина поклонился.
Надо сказать, очень редко в своей жизни он, потомок датских конунгов по отцу и ободритских князей по матери, отвешивал столь низкие поклоны. Ингвара, своего побратима, он после долгой разлуки обнимал, а так низко кланялся разве что его матери, королеве Сванхейд из Хольмгарда.
– И ты будь жив! – кивнул Етон. – Что так смотришь? Дивишься, что я еще жив? Не загадывай – как знать, кто из нас кого переживет?
Слава асам, что не взял с собой Люта, мысленно отметил Мистина. При всей его отваге он испытывал неприятное чувство под взглядом этих выцветших глаз на морщинистом лице в старческих пятнах – будто на тебя смотрит мертвец. Лет тридцать назад Етон вынес из какого-то сражения перелом носа; это часто бывает, если в битве получаешь по лицу краем щита, но если у Мистины от такого же удара еще в шестнадцатилетнем возрасте на носу осталась горбинка, то нос Етона был почти расплющен и сильно искривлен. Теперь на нем, чуть ниже переносицы, виднелась сухая красная ссадина. Едва ли кто бил плеснецкого князя по носу – видно, это была какая-то старческая незаживающая болячка.
– Как мне жаль, что я не застал тебя молодым, – не выдавая своих мыслей, Мистина улыбнулся. – До сих пор я встречал только одного человека, равного мне ростом, – Олега Предславича. А по тебе и сейчас видно, что ты был очень высок. Может, и превосходил нас, как знать?
Етон взглянул на Семирада:
– Покажи ему зарубку.
– Идем, – воевода
