Сколько же он перенес! Сколько боли и разочарований испытал. Когда жил в Артан-Пра среди сыновей Караса, и после — во дворце Риона и в Каменном лесу. В окружении множества людей, но всегда один. С помощью своего дара Кейн завоевал полмира, его боялись, принимали его власть и уважали силу. Но сам он считал это проклятием.
Никому такой судьбы не пожелаешь! Уж точно не своему сыну или дочери.
Я сжала кулак, чтобы не потянуться к Кейну, потому что безумно захотелось коснуться его руки. Он сочтет это жалостью, а я им сейчас восхищалась. Мужеством, силой воли. Его путь был нелегким, именно это его и ожесточило. Не каждый смог бы справиться с подобным, ежедневно сражаться с самим собой и побеждать.
— Силу же можно не использовать, как делала твоя мать, — нарушила я затянувшееся молчание.
— У нее не было выбора, — прищурился Кейн. — Но ты судишь по себе, Амелия. Ты всю жизнь обходилась без магии, потому что у тебя ее не было. Для мага не использовать дар то же самое, что, имея здоровые ноги, вечно лежать в постели.
Поджала губы, не желая признавать то, что Кейн прав.
А он был прав! Сколько раз в детстве я мечтала осваивать магию вместе с братьями, не замечать сочувствующих взглядов. Не считать себя ненормальной. Но одно дело — знать, что в тебе нет ни капельки силы и смириться с этим, и совсем другое — запретить себе развивать то, чем тебя одарила природа.
И все-таки я не собиралась сдаваться:
— Ведь необязательно, что твой дар перейдет ребенку. И что он будет настолько могущественным. Ее светлость справлялась с приступами.
Прикусила язык, понимая, что снова затронула не самые приятные воспоминания, и ожидая от Кейна вспышки, но ее не последовало. Артанец остался спокойным.
— Совсем необязательно. — На этот раз он даже согласился. — Но я не хочу рисковать. Особенно теперь, когда Древо уничтожено.
К счастью, оно живо. Правда, я не знаю, как это может повлиять на младенца.
— А как же наследники? Хочешь, чтобы на тебе прервалась линия? Разве твой народ этому обрадуется?
— Это не противоречит законам Артана. Раз в году, в особый день, князю может бросить вызов любой сильный и отважный воин. Как я уже говорил, уступлю трон лишь достойному.
Подозреваю, что при Кейне желающих сражаться с князем стало меньше.
— А Рион? Думаю, он совсем не против внуков. — Я понимала, что ступаю по хрупкому льду, но остановиться уже не могла. Оставалось только идти дальше. — Возможно, Зои тоже хочет детей. Ты подумал о ней?
Кейн отодвинул горшочек и окинул меня странным взглядом.
— А ты хочешь детей, Амелия? — огорошил вопросом, от которого я забыла, как дышать.
— Нет! — выпалила, не успев как следует обдумать свой ответ. Не хватало, чтобы он что-то заподозрил! — Мы не состоим в браке, поэтому осторожность не помешает. Одного твоего желания мало, Кейн. И ты не принявший целибат жрец. Значит, рано или поздно природа возьмет свое.
Кейн резко помрачнел.
— Тебе не о чем волноваться, мятежница. По моему приказу жрецы вулканов наложили на меня сильнейшее заклинание. У меня не может быть детей.
Я непонимающе заморгала, ошеломленная то ли самой новостью, то ли уверенностью, с которой артанец мне ее сообщил.
Такое вообще возможно?
Нет, не так. Если заклинание работает, как объяснить то, что я ношу под сердцем дитя Кейна? Это ведь его ребенок, и только его. Или…
Я ошибаюсь, и никакого ребенка нет.
От этой мысли все внутри будто покрылось коркой льда, я ощутила пустоту и страх. К счастью, это длилось всего мгновение, потом вернулось мягкое тепло Древа, напоминающее о том, что я не одна.
Нет-нет. В отличие от людей, нифрейскому роднику незачем лгать. Он показал мне младенца, а значит, это правда. Я держала на руках своего малыша, пусть даже во сне-видении.
Как же тогда так получилось? Жрецы ошиблись и заклинание не сработало? Но других детей у Кейна нет. Не сработало в моем случае? Из-за Древа? Или из-за моего дара?
Голова кружилась от вопросов и предположений. Среди всех этих мыслей выделялась только одна: сказать ли Кейну про ребенка?
Я отложила ложку, потому что есть больше не могла.
Скажу, и что тогда? В лучшем случае артанец не поверит, в худшем… В худшем — прикажет все проверить и разобраться, почему заклинание не подействовало. Да и как объяснить то, чего я сама до конца не понимаю?
При этом глупое сердце отказывалось верить, что Кейн способен навредить своему ребенку. Особенно после того, как я узнала его историю. Он ненавидел род Фэранса, презирал бабку, которая отказалась от единственной дочери. Хотя бы поэтому он не мог поступить так же.
И в то же время Кейн ненавидел отца, который держал мать в гареме, при этом нарушил собственные правила и сделал меня своей наложницей.
Что мешает ему снова их нарушить?
— Амелия, — позвал он, — посмотри на меня.
Я подняла глаза. Он меня не касался, но достаточно было его потемневшего взгляда, чтобы меня бросило в жар.
— Я позабочусь обо всем, — пообещал Кейн. — Позабочусь о тебе.
Видимо, эти слова должны были меня успокоить. Но получилось совсем наоборот: вместо этого захотелось запустить в него чем потяжелее.
Что он вообще знает о волнении? Да я живу как на вулкане!
Между прочим, из-за него! Позаботится он. Пусть сам о себе заботится!
— А если я хочу волноваться? — поинтересовалась, вздернув подбородок. — Волноваться о себе. О тебе. Ты не можешь мне этого запретить.
Поняла, что сказала, когда увидела изумление на лице артанца.
