Хотя, не исключено, брошенные на произвол судьбы несчастные «морпехи» – что бы там ни означало это слово, короче, солдаты – уже раскатаны в блин и сейчас потихоньку смешиваются с перегноем. Такое тоже вполне возможно, хотя Шурк, которую в подробности кампании не посвящали, понятия не имела, как именно обстоят дела.
В любом случае сейчас она стояла на полубаке, возвращаясь наконец в Летерас… быть может, чтобы стать свидетелем очередного завоевания. Свидетелем – да будет тебе, дорогая моя Шурк, твоя роль значительно важнее свидетельской. Ты вроде как приведешь врага прямо к причалам. Как ты думаешь, прибавит оно тебе славы? Сколько еще проклятий призовет на твою голову?
– Существует ритуал, – послышался голос у нее за спиной.
Шурк обернулась. Тот странный старик в грязных одеяниях с совершенно незапоминающимся лицом. Жрец.
– Банашар, не так ли?
Он кивнул.
– Могу я побыть с вами, капитан?
– Как вам заблагорассудится, только в настоящее время я не капитан. Просто пассажир, если угодно, гость.
– Как и я сам, – подтвердил он. – Я только что упомянул, что существует ритуал.
– Какой именно?
– Способный отыскать вашу душу и вернуть ее в тело – он разрушит проклятие, и вы снова будете живы.
– Уже слишком поздно, даже если бы мне вдруг этого захотелось, Банашар.
Он изумленно поднял брови.
– Вы не мечтаете снова стать живой?
– А я должна?
– Я, вероятно, последний оставшийся в живых Высший Жрец Д’рек, Червя Осени. Олицетворявшей старость, умирание и смерть. Всепожирающую землю, что приемлет плоть и кости, огонь, оставляющий после себя лишь пепел…
– А, да, достаточно, я вполне улавливаю связь.
– Я осознаю, и, вероятно, лучше многих других, извечную напряженность между живыми и мертвыми, горечь того часа, который рано или поздно настигнет всех нас и каждого из нас…
– Вы всегда разговариваете такими вот пассажами?
Он отвел взгляд.
– Нет. Я лишь стараюсь воскресить свою веру…
– Клянусь Плитками, Банашар, будет лучше, если вы не станете меня смешить. Умоляю, не надо.
– Смешить вас? А, понимаю, каламбур получился. Непреднамеренный…
– Будет вам врать.
Банашар принужденно улыбнулся – но это было приятней, чем мрачное смирение, написанное у него на лице мгновением раньше.
– Итак, Шурк Элаль, почему же вы не хотите снова стать живой?
– Сейчас я не старею, так? Остаюсь такой же, как и есть, столь же привлекательной…
– Внешне – да.
– А внутрь мне, Банашар, вы заглянуть не удосужились?
– Я не позволил бы себе подобного без вашего разрешения.
– Я его даю. Копайте, Высший Жрец.
Он вперил в нее глаза, потом его взгляд постепенно потерял осмысленность. Прошло какое-то мгновение, жрец побледнел, моргнул и отступил на шаг.
– Нижние боги, что это?
– Понятия не имею, что вы имеете в виду, сударь.
– Там… корни… пронизывающие вас насквозь. Артерии, вены, тончайшие капилляры – и они живые.
– Это мой утулу – как мне сказали, рано или поздно он завладеет всем телом. Его аппетиты, – она усмехнулась, – безграничны. Хотя я и научилась ими управлять, по крайней мере, отчасти. Но у него имеется собственный характер, ведь так?
– Вы мертвы – и в то же время не мертвы, уже нет. Однако то, что живет внутри вас, Шурк Элаль, то, что завладело вашим телом, – чужеродно! Это паразит!
– Всяко получше блох.
Он лишь разинул рот. Шурк вскоре надоело наблюдать, как в нем нарастает тревога.
– Странник забери ваши ритуалы. Меня вполне устраивает то, какая я есть, или, во всяком случае, какой буду, когда меня хорошенько почистят и снова начинят пряностями.
– Умоляю вас, достаточно.
– К вашим услугам. Хотите обсудить что-нибудь еще? Сказать по правде, у меня не так много времени, чтобы тратить его на высших жрецов. Можно подумать, святость заключается в кричащих одеждах и самодовольном невежестве. Дайте мне жреца, который умеет танцевать, и я готова какое-то время наслаждаться его присутствием. В противном случае…
Он поклонился:
– Прошу меня извинить.
– Забудьте о воскрешении собственной веры, Банашар, и попробуйте найти себе ритуал, более подходящий для жизни!
Он стал отступать и едва не столкнулся с адъюнктом Тавор и ее бессменным телохранителем, Лостарой Йил. Отвесил еще один торопливый поклон – и заспешил вниз по ступенькам.
Адъюнкт строго взглянула на Шурк Элаль:
– Похоже, капитан, вы дурно влияете на остальных пассажиров.
– Меня это мало волнует, адъюнкт. От меня было бы больше пользы на мостике собственного корабля.
– Вы не уверены в своем старпоме?
– Подумаешь, всего лишь неполный комплект причиндалов. Разве это причина для неуверенности?
Лостара Йил громко фыркнула, потом сделала вид, что не заметила, как адъюнкт бросила на нее предупреждающий взгляд.
– У меня к вам много вопросов, капитан, – сказала Тавор. – Особенно теперь, когда мы приближаемся к Летерасу. И, разумеется, ваши ответы будут для меня очень важны.
– Отправившись сразу в столицу, – отрезала Шурк Элаль, – вы поступили слишком смело.
– Я сказала – ответы, а не советы.
Шурк Элаль пожала плечами.
– У меня был дядюшка, которому вздумалось покинуть Летерас и жить с мекросами. Тоже не любил прислушиваться к советам. Так вот, он уехал, а потом, не так уж и давно, в гавань зашел мекросский корабль с одного из плавучих городов к югу от Пилотта. Вот эти мекросы и рассказали, как соседний город был уничтожен ледяной горой и исчез без следа – даже обломков почти не осталось, никто не выжил. Скорее всего, сразу на дно ушел. Так вот, моему дядюшке в этом самом городе и посчастливилось жить.
– Стало быть, дядюшка преподал вам важный урок, – сказала Лостара Йил столь сухо, что в ее тоне трудно было не заподозрить насмешку.
– В самом деле?
– Да. Люди, которые для себя что-то решили, никогда не слушают советов – особенно тех, которые идут вразрез с их решением.
– Неплохо сказано, – улыбнулась Шурк Элаль татуированной девушке. – И это так утомляет, верно?
– Если вы обе уже закончили со своими толстыми намеками, – перебила их Тавор, – я хотела бы расспросить капитана о летерийской тайной полиции – Патриотистах.
– Что ж, – вздохнула Шурк Элаль, – только это не слишком-то веселая тема. Совсем даже не веселая.
– А мне и не до веселья, – возразила Тавор.
Чтобы в том убедиться, подумала Шурк Элаль, одного только взгляда достаточно.
Во главе колонны из двенадцати самых проверенных стражников Вечного дома Сиррин поднялся на холм Кравос, оставив западную стену Летераса в двух тысячах шагов позади. Шатры Императорской бригады занимали доминирующее положение в центре лагеря, вокруг были разбросаны палатки вспомогательных рот и не столь титулованных бригад. Впрочем, лагерь тисте эдур, чуть в стороне к северу от остальных, тоже заметно выделялся – минимум две, а то и три тысячи проклятых дикарей, подумал Сиррин.
На самой вершине холма стояли с полдесятка летерийских офицеров, а также группа тисте эдур с Ханради Кхалагом во главе. Вынув свиток, Сиррин объявил бывшему вождю:
– Я прибыл с приказом от канцлера.
Ханради Кхалаг, без какого-либо выражения на лице, взял свиток у него из рук и передал одному из помощников, даже не глянув на него.
Сиррин нахмурился:
– Приказы такого уровня…
– Я не читаю по-летерийски, – пояснил Ханради.
– Если вам угодно, я мог бы перевести…
– У меня есть
