И тут пробудилось колдовство, жуткое и грубое; оно пожирало деревья подобно кислоте. Языки серого, хаотичного пламени взметнулись вверх и образовали волну, которая хлынула вперед и поглотила Песка. К счастью, его вопль быстро оборвался. Скрипач, стоявший в каких-то десяти шагах оттуда, приметил летерийского мага – тот тоже кричал от боли, а волна бесконтрольно катилась дальше. Взревев, сержант перехватил арбалет и выпустил снаряд в направлении противника. Тяжелый приклад лягнул в плечо.
«Ругань» ударилась об ствол прямо за головой мага. Взрывом положило соседние деревья, осколки изрешетили пару десятков летерийский солдат. Колдовство мигом прекратилось. Пока стоял оглушительный треск ломающихся веток, малазанцы оттянулись, а затем пустились наутек.
Слева что-то зашуршало – к Скрипачу подполз Геслер.
– Прибери нас всех Худ. Так скоро и леса кончатся… Как там Спрут?
– Стрела вошла глубоко, но крови немного, – ответил Скрипач. – Как будет передышка, вытащим.
– Думаешь, за нами еще гонятся?
Скрипач пожал плечами. Он не мог ответить на этот вопрос, как и на то, сколько у него осталось людей.
– Флакон, сюда! – обернувшись, шепотом позвал он.
Юный маг подполз ближе.
– Можешь проверить, что там? – спросил Скрипач. – Есть погоня или нет?
– Уже, сержант. Залез в голову каждой твари, которая осталась позади.
– И?
– «Руганью» прикончило почти всех, сержант, но на шум сбежались еще: не менее десятка тисте эдур и несколько сотен летерийцев. Погоню отправили, но не особенно спешат – думаю, поняли, что с нами надо держать ухо востро.
– Скоро рассвет, мы потеряем последнее преимущество, – сказал Геслер. – Нужно искать укрытие, Скрип, вот только поможет ли это? Они ведь не остановятся.
– Можешь сбить их со следа? – спросил Скрипач у Флакона.
– Ох, сержант, я здорово вымотался…
– Ладно. И правда, ты немало потрудился. Ну, что скажешь, Геслер? Пора устраивать резню?
– И потратить оставшуюся «ругань»?
– Если честно, другого выхода не вижу. Конечно, одну я всегда берегу для себя. Так же и Спрут.
– Мы свои тоже раздали, – кивнул Геслер. – На случай, если кого-то достанут, как Песка. Вот только его взрывчатка так и не сработала…
– Еще как сработала, – возразил Скрипач. – Правда, не в этом мире. Так ведь, Флакон? То колдовство было вроде сломанных ворот, которые заглатывают тех, кто оказался рядом, а наружу не выпускают.
– Нижние духи, Скрип, точнее и не скажешь. Сначала магия была одна, а потом вдруг изменилась – маг потерял над ней контроль, даже до того, как вы искромсали его.
Скрипач кивнул. Он тоже видел. Или ему так казалось.
– И что все это значит, Флакон?
Юный маг покачал головой.
– Что-то где-то сломалось. Они пользуются какой-то древней, первобытной магией. Не такой древней, как магия духов, но все же. А потом какая-то хаотичная длань схватила ее за горло…
Неподалеку от них Корик перевернулся на спину. У него болело все: и мышцы, и кости. Флакон о чем-то перешептывался с сержантами, но и так понятно: они по горло в Худовом дерьме.
– Эй, Корик?
– Чего тебе, Улыбка?
– Должна сказать, ты просто чудом спасся.
– Неужели?
– Когда на тебя наскочили четверо, вот тебе пришлось поплясать, полукровка. – Она мрачно, почти злорадно захихикала. – Если бы я не пырнула одного из них в глаз – того, который поднырнул под твой блок и уже собирался вырезать на твоем пузе веселую рожицу, – лежать бы тебе там и остывать.
Корик ухмыльнулся в ответ, сверкнув зубами в сумерках.
– А остальные трое? Небось не ожидала, что я могу двигаться так быстро?
– Что-то мне подсказывает, ты тоже этого не ожидал.
Он промолчал, потому что так и было. Его охватило какое-то умопомрачение, хотя глаза и руки двигались с убийственной четкостью. Такое ощущение, будто каждый шаг, каждый блок, каждый поворот и каждый взмах тяжелым клинком он наблюдал со стороны. Наблюдал и любовался. Нечто подобное он испытал, когда в строю щитоносцев стоял у пристани в Малазе той ночью. Теперь безграничное счастье уступило место прозрению: «Я обожаю убивать. Нижние боги, как мне это нравится – и чем больше нравится, тем лучше получается. Я никогда не чувствовал себя настолько живым».
– Может, станцуешь как-нибудь снова? – прошептала Улыбка.
Корик удивленно моргнул и попытался разглядеть в темноте ее лицо. Она возбуждена? Неужели он как-то вызвал шевеление у нее между ног? Тем, как убивал врагов?.. Улыбка, ты уверена, что это я сам тогда плясал?
– Чем ближе я тебя узнаю, тем больше боюсь.
Она хмыкнула.
– Так и должно быть, полукровка.
С другого бока подал голос Битум:
– Меня сейчас стошнит…
Чуть поодаль засмеялся Спрут.
– Вот-вот, Битум, видишь, что происходит, когда рушится представление о мире. Конечно, если бы ты умел выписывать пируэты, убивая при этом направо и налево, кто знает…
– Все, хватит. Не надо.
– Ничего страшного, – не унимался Спрут. – Ты просто не танцор, Битум, – ты неповоротлив, как дерево, упрешься в землю и стоишь.
– Может, я и неповоротлив, Спрут, но кто рискнет со мной связаться, обычно падает замертво.
– Конечно, тут не поспоришь! Ты один стоишь целого строя щитоносцев.
Капрал Ураган сплевывал кровь. Кто-то заехал ему в челюсть локтем; он почти лишился двух зубов и прикусил язык. Этот «кто-то» мог быть и он сам: от столкновения руку с мечом подбросило, да так, что чуть было не вырвало вместе с суставом.
Ураган что есть силы ударил рукоятью противника в висок, и тот отшатнулся; один глаз наполовину выскочил из глазницы. Подоспевший Курнос добил летерийца.
Натиск тяжелой пехоты удался на славу. Со взводом Урагану повезло: Курнос и троица фурий, каждая из которых могла остановить на скаку оголодавшего бхедерина и сделать из него отбивную. Вот только Песка жалко. Больше мы никого не потеряем. Ни за что. Я и мои тяжи справимся с чем угодно.
К тому же мы не одни, есть еще Битум с Кориком… Скрипу досталась прямо-таки убойная пара. А еще Улыбка – с гранитом вместо сердца, на зависть любому Когтю. Для поставленной задачи лучше и не подберешь. Так что сейчас мы соберемся и вырубим всех на своем пути. Скрип с Геслером стряпают по рецептам самого Келланведа.
Как здорово, что адъюнкт наконец спустила их с поводка. Так и надо. К Худу колонны и бесконечные марши. Нет, в их деле главное – напор и внезапность, пусть враг недоумевает, откуда пришла смерть. А теперь эти недоумки еще решили их преследовать… Почему бы и нет? Всего два жалких взвода, а их, должно быть, несколько сотен.
– Келланведово проклятье, – пробормотал он, оскалившись.
Из сумерек выплыло круглое лицо Смекалки.
– Вы что-то сказали, капрал?
– Про малазанских морпехов, дорогуша. Про нас.
– А как же тяжи? Я думала…
– Ты и то, и другое. Расслабься. Понимаешь, в последний раз малазанские морпехи выполняли ту работу, к которой их готовили, еще до смерти Келланведа. Их готовили делать именно то, что мы делаем сейчас, хвала Фэнеру. Бедные летери и эдуры – им-то невдомек.
– Ага, но засаду они устроили знатную, – сказала Ура Хэла из-за спины Смекалки.
– И где теперь эта
