– Подозреваю, он сейчас не в лучшем расположении духа.
– В панике.
– Он не уверен, что сможет навести порядок?
– Недостаток уверенности никогда не относился к числу слабостей Летура Аникта. Что касается способности соразмерять эту уверенность с реальностью, то это другое дело.
– Какая неудача, что наместник решил сопровождать атри-преду Биватт в восточной кампании.
– Верно, неудача, и быть может – фатальная.
Брови Венитта Сатада поползли вверх.
– Выпейте вина, Орбин. И, будьте добры, поясните смысл своей последней фразы.
– С отрядом отправились убийцы, – ответил Правдолов, нахмурившись в знак того, что не одобряет сего факта. – Уверяю вас, что послал их не я. Летур ведет с наместником собственную игру. Политическую. Сказать по правде, я не думаю, что Брол Хандар вернется в Дрен – разве что в виде просоленной мумии.
– Понимаю. Однако в данной ситуации подобные игры не пойдут управителю на пользу.
Орбин кивнул и налил себе полный стакан.
– Да, в отсутствие Брола вся вина за вчерашние беспорядки целиком ложится на управителя. И это наверняка не останется без последствий, я правильно понимаю?
– Бунт, Правдолов, еще не окончен. Ночью он вспыхнет снова, выплеснется из трущоб с еще большей яростью и мощью. На усадьбу Летура будут новые атаки, довольно скоро начнут нападать и на другие его владения по всему Дрену, а их он защитить уже не сможет. Казармы окажутся в осаде. Будут грабежи. И убийства.
Орбин наклонился поближе, потирая сальный лоб:
– Значит, все правда? Финансовый коллапс?
– Империя шатается. Свободное попечительство при смерти. Когда людям станет известно, что бунтуют не только у них, а повсюду, город за городом…
– Тогда очнутся тисте эдур.
– Именно.
Орбин не отводил взгляда от Венитта Сатада:
– Ходят слухи о войне на западе.
– На западе? Что вы имеете в виду?
– Вторжение с моря, нацелено в первую очередь на самих тисте эдур. Карательная операция следом за возвращением флотов. Некой отдаленной империи не слишком нравится, когда убивают ее подданных. А теперь сообщают еще и о том, что вдоль границы собираются армии Болкандо и их союзников.
– Альянс, который мы сами и создали, – принужденно улыбнулся Венитт Сатад.
– Верно. Еще один блестящий план Летура Аникта вышел ему боком.
– Вряд ли это был его единоличный план, Орбин. Ваши Патриотисты изрядно постарались, чтобы поддержать пропаганду.
– Хотел бы я иметь возможность вам возразить. Таким образом, наша беседа вернулась к тому единственному слову, которое пришло мне в голову вместо слова «честь». Я вижу вас здесь, в Дрене. Поймите меня правильно, Венитт Сатад. Мне известно, какую именно работу вы выполняете для своего хозяина, и мне также известно, насколько вы хороши в своем деле. Я знаю даже то, о чем понятия не имеет Карос Инвиктад – и не имею ни малейшего намерения его просвещать. В отношении вас, сударь.
– Стало быть, вы говорите сейчас от своего собственного имени? Не как представитель Патриотистов?
– Да – поскольку не хочу умирать.
– Тогда слово «честь» действительно не годится.
Орбин Правдолов, самый страшный человек в Дрене, осушил стакан вина. Откинулся назад.
– Вы сидите здесь, посреди разрушений. Люди, что торопятся мимо, вас видят, и, хотя ни в вашем лице, ни в вашей позе нет ничего примечательного, все же обращают внимание. И мороз продирает их до самого сердца, пусть они даже не понимают почему. Но я понимаю.
– Стало быть, вы осознаете и то, что мне придется посетить Летура Аникта?
– Да, и хочу пожелать успеха вашему визиту.
– К несчастью, Орбин, мы сейчас находимся в самом разгаре кризиса. В отсутствие наместника Брола Хандара обязанности по восстановлению порядка ложатся на плечи Летура Аникта. Да, вполне возможно, что он потерпит неудачу, однако лишать его шанса на успех было бы несправедливо. Во имя империи, Орбин, я ожидаю, что вы и ваши агенты окажете управителю в этом деле всю возможную поддержку.
– Разумеется. Однако со вчерашнего дня я потерял тридцать одного агента. У некоторых были семьи, и… не пощадили никого.
– Как это ни прискорбно, Орбин, но истина такова, что верных слуг тирании в конечном итоге настигает та же судьба, что и их жертв.
– Может показаться, Венитт, что вас это радует.
Слуга-должник Раутоса Хиванара протянул руку к стакану вина, позволив при этом коснуться своих губ легчайшей из улыбок.
С лица Орбина исчезло всякое выражение.
– Вы ведь, конечно же, не думаете, что толпа руководствуется соображениями справедливости?
– Пока что она ведет себя вполне благоразумно.
– Вы сейчас шутите?
– Орбин, ни одного тисте эдур даже пальцем не тронули.
– Потому что бунтовщики не идиоты. Кто посмеет пойти против эдурского колдовства? Сама по себе пассивность местных эдур и побудила толпы к совсем уже запредельным неистовствам – и, я вас уверяю, Летуру Аникту это прекрасно известно.
– А, так он собрался обвинить во всех безобразиях тисте эдур? Очень удобно.
– Я здесь не для того, чтобы выгораживать управителя, Венитт Сатад.
– Верно, вы здесь, чтобы купить себе жизнь.
– Разумеется, я окажу Летуру Аникту помощь в восстановлении порядка. Но я не уверен, что он в этом преуспеет, и я не собираюсь понапрасну тратить своих людей.
– В действительности вы именно это и сделаете.
Орбин вытаращил глаза. По его лицу ручьями катился пот, одежда мокрыми пятнами липла к складкам жира под ней.
– Правдолов, – продолжил Венитт Сатад, – Патриотисты полностью исчерпали приносимую ими пользу, если не считать последней, самой благородной из жертв. А именно – стать мишенью для народного гнева. Насколько я понимаю, в Дрене имеется традиция, что-то, связанное со сменой времен года, когда из водорослей плетут фигурки рыбаков в человеческий рост, делают им глаза из раковин, обряжают в старую одежду, все в этом духе. И в начале штормового сезона отправляют в море в небольших лодках, если не ошибаюсь. Как жертву древним богам моря – чтобы они пошли ко дну в первую же бурю. Остроумно – и, разумеется, кровожадно, как свойственно древним традициям. Патриотистам, Орбин, придется стать для Дрена тем же, что и плетенные из водорослей фигурки. Наступает сезон штормов, требуются жертвы.
Правдолов облизал пересохшие губы.
– А я сам? – прошептал он.
– А вот в этой части наши переговоры пока что не завершены.
– Понимаю.
– Надеюсь, что так.
– Венитт Сатад, мои агенты – у них есть жены, мужья, дети…
– Разумеется, я в этом не сомневаюсь. Равным образом жены, мужья и дети имелись у тех, кого вы с удовольствием арестовывали, пытали и казнили, – и все это ради личной выгоды. Люди, Орбин, прекрасно понимают, что такое компенсация.
– Если этого требует Раутос Хиванар…
– Хозяин оставляет конкретные подробности на мое усмотрение. Его вполне устраивает моя… эффективность. Несомненно, его имя и стоящая за ним организация вполне способны повлиять на склонность людей к сотрудничеству, однако я редко ссылаюсь на них явным образом. В том смысле, что у меня редко возникает подобная
