– По какому праву вы лишили меня свободы? В чём меня обвиняют? – на всякий случай спросил он.
– Вы обвиняетесь в грубейших нарушениях установленного порядка! – укоризенно сказал покаянец. – А именно в неспровоцированных убийствах, недолжном использовании муниципальной собственности, нанесении неприемлемого ущерба таковой собственности, мошенническом обмане…
Козёл слушал вполуха – он возился в мешке, пытаясь дотянуться до ляжки. Наконец ему это удалось. Кинжал оказался на месте. Козлиное сердце подпрыгнуло.
– И на каком основании вы делаете эти поспешные и бездоказательные утверждения? – козлу надоело слушать перечень того, что он нарушил и нанёс. К тому же хотелось понять, как же его всё-таки сцапали.
Покаянец сообщил следующее. Оказывается, в ту же самую ночь муниципалы послали наверх комиссию по оценке размеров ущерба, причинённого налётом гней. Комиссия, чтобы не препятствовать обычному перемещению граждан, явилась именно что ночью – разумеется, имея на руках все необходимые документы. Увы, подъёмник не работал, а полуторачасовое дёрганье за алармшнур не возымело эффекта. Председатель комиссии действовал по инструкции: отправил гонца с сообщением, что с подъёмником что-то произошло и желательно применение чрезвычайных мер. Меры прибыли уже утром, но основательные – маленький водородный воздушный шар, следователь-эмпат, тесла-оружие и, самое главное, по всей форме заверенные бумаги, позволяющие использовать всё вышеперечисленное во имя скорейшего наведения установленного порядка.
Всё это время члены комиссии тоже не сидели сложа конечности, а под председательским руководством осмотрели местность, разбив её на квадраты. И довольно быстро обнаружили обломки упавшей сверху корзины, труп душееда, а потом и задушенного похухоля. Кстати появившийся эмпат подтвердил, что несчастные лишились жизни недобровольно, а также сообщил о присутствии в воздухе и на земле ауры предполагаемого преступника.
Попандопулос вспомнил, как он ссал в Лощину, и запоздало осознал, как глупо накосячил.
Покаянец неторопливо продолжал. Комиссия поднялась наверх на шаре, составила представление о случившемся, после чего разделилась. Его самого и коллегу его отрядили в погоню, с заданием: подозреваемого изловить, пленить и доставить. Остальные занялись более сложными и ответственными делами – оценкой размеров ущерба, нанесённого гнями и усугублёного козлом. То бишь написанием, оформлением и заполнением многочисленнейших бланков, ведомостей и формуляров.
Радуясь, что избежали бумажной работы, спиногрыз и покаянец пошли по следу. Ракопанцирник, собственно, и был эмпатом, а козёл оставлял за собой довольно ощутимую ауру. Шли они быстро, и, наверное, настигли бы его ещё вчера, но эпизод с политруком несколько отдалил неизбежное. Тем не менее козла они нашли. И, применив установленные законом средства (в подробности он вдаваться не стал), пленили. А теперь намерены транспортировать его в Бибердорф для совершения над ним следственных действий.
Козёл представил себе оные следственные действия и содрогнулся. Резина ехидно скрипнула.
Тут муниципал посетовал, что, поспешая за козлом, они несколько дней подряд перерабатывали, причём компенсировать переработку и выплатить сверхурочные им никто не обещал. После чего осторожно попросил козла засвидетельствовать этот факт перед следственной комиссией – ну или хотя бы напомнить о том, что двое скромных служащих в течение нескольких дней жертвовали своим личным временем во имя общественного блага.
В этот момент Септимий заметил, что покаянец не только в мундире, но и затянут по пояс во что-то вроде нахнаховских боевых рейтуз. Похоже – резиновых.
– А это что у вас за штаны такие? – спросил он, потихонечку пропарывая мешок.
– Это защитная одежда, – покаянец посмотрел на козла с лёгким недоумением. – Разве вы не в курсе? Буквально со дня на день…
Что именно случится со дня на день, покаянец сказать не успел. Козёл мощным ударом рассёк мешок до самой шеи, освободился, прыгнул на покаянца и изо всех сил лягнул его в грудину. Не ожидавший атаки мутант повалился головой прямо в «жарку» и дико заорал. Козёл подпрыгнул на нём, ломая копытами рёбра казённого существа.
Тут козлу в хвост ударила синяя молния – это спиногрыз, не растерявшись, выхватил свою теслу.
Но Септимия было уже не остановить. Шипя от боли и гнева, он отскочил в сторону и с криком «банзай!» бросился на спиногрыза. Тот попытался козла атаковать ментально. И отчасти преуспел: у козла затряслись ноги, и он выронил кинжал. Тем не менее гвоздь всё-таки выдержал, так что Попандопулос на ногах устоял и могучим пинчищем перевернул мутанта на спину. Эмпат отчаянно задрыгал в воздухе маленькими ножками, но без толку, без толку.
Козёл утёр пот со лба – он переволновался – и пошёл добивать покаянца. Просто резать глотку ему не хотелось, поэтому он отрубил ему саблей руки, а ноги положил в «жарку». Страшно завоняло горелой резиной, так что козёл тут же и раскаялся в своей жестокости. Тогда он вспорол ему пузо, вытащил ком внутренностей – они были белые, склизкие, какие-то рыбьи на вид – и бросил их гореть. Потроха зашипели. Запахло жареной селёдкой. Это козлу тоже не понравилось, он подобрал сабельку и отгрёб горелое. Покаянец уже не дышал, протожабры не трепетали.
Зато рак-эмпат был жив-живёхонек. Махание многочисленными ножками и биение хвостом принуждало его крутиться на месте. Но вот перевернуться обратно ему никак не удавалось.
Септимий тяжко вздохнул, сожалея об отсутствии котла, лаврушечки и укропчика. Впрочем, решил он, нельзя иметь всё и сразу – а спиногрыз будет неплох и без того. Но тут он по понятной ассоциации вспомнил злачный «Трупик» и отыметую мандалайку, и ему подумалось о чём-то большем.
Чтобы осуществить свой замысел, Попандопулос взял саблю, аккуратненько отрубил мутанту руки, отсёк все ножки – тот отчаянно бранился и грозил всякими карами – и несколькими мощными ударами лишил его хвоста. Деликатесную часть он отложил в сторону, а сам заинтересованно рассмотрел тылы спиногрыза: ему ещё не приходилось работать с этой основой. Наконец он нашёл, куда совать. После чего аккуратно подтолкнул мутанта к «жарке» и принялся медленно, вдумчиво иметь его сзади, одновременно двигая панцирь по раскалённой поверхности аномалии.
Жаримый во всех смыслах ракообразный издал что-то вроде свиста, исполненного отчаянья и муки. Септимий вспомнил, что рачий свист – это вроде бы какая-то хорошая примета, и удвоил усилия.
Увы, подлый спиногрыз испортил всё удовольствие: несколько раз жутко содрогнувшись, так что панцирь чуть не треснул, он внезапно затих и расслабился. Козёл, не успевший кончить, со злости плюнул в скворчащую аномалию: натягивать мертвяков по понятиям считалось западлом. К сожалению, такие афронты иногда случались даже с ним. Поэтому он ограничился тем, что аккуратно завершил кулинарную часть дела.
Далее козёл осмотрел вещички. Нашёл свои – аккуратные муниципалы их упаковали отдельно, – а также кое-что интересное из собственности покойных. Оказалось, муниципалам выдали с собой кой-какие небесполезные вещи: новенький блестящий топор, пилу, шило, чайник, пузырёк с полицейским клеем и растворитель, а также походный паёк – брикетики с надписью «Standardpolizeifutter» и инструкцией, в которой было сказано,
