О Евске индюк ничего толком не сказал. Единственное, что Баз услышал внятного – так это угрожающие тирады на тему того, что «в Евске так – либо ты мёртвый, либо ты кинутый», а также обещание «тебя там выебут и высушат, скобейда суклатыжая». Всё это сопровождалось злобным шипением и попытками щипаться.
Решив, что индюк себя исчерпал, Базилио свернул ему шею, выгреб карманы, а потом осмотрел будку. Там был топчан, под которым лежало немного денег, пара брикетов комбикорма и артефакты, не Дочь весть какие редкие. В общем, жалкая добыча. Зато, проверив уцелевший подсумок, кот убедился воочию, что всё самое лучшее он оставил на полосе. Особенно обидно было то, что в список невозвратимых потерь вошло и драгоценное «молочко комсомолки».
Он ещё раз попробовал добраться до ценностей. Увы. Первая же попытка ступить на территорию Зоны стоила весьма чувствительного удара электричеством в ляжку. Кот вздохнул, развернулся и пошёл прочь – отметив, правда, на карте координаты места, на тот крайне маловероятный случай, если он вдруг снова здесь окажется и от вещичек что-нибудь останется. Вероятность такого расклада кот оценивал как близкую к нулю.
Прикинув все обстоятельства, он решил идти в Евск. Навигационная система указывала на дохомокостную мощёную дорогу до Директории. Скорее всего, рассудил Базилио, по ней шло какое-то сообщение. Кот понимал, что в незнакомое место лучше всего попадать в компании других незнакомых и неместных – так привлекаешь к себе гораздо меньше персонального внимания. Именно персонального внимания кот всячески желал избежать. Так что, съев комбикорм – с индюшьей тушкой он не стал возиться, – Баз нашёл утоптанную тропку и направился на юг.
Довольно скоро он вышел на большой тракт, где обрёл себе спутника – небольшого опоссума. Тот с узелком на палочке чапал в том же направлении. Базилио нуждался в источнике информации. Так что к опоссуму он подошёл сам. Тот было задичился, но потом разговорился, а потом и разболтался. В другой ситуации Баз сказал бы, что опоссум – трепло. Но сейчас кота это устраивало.
За пару часов неспешной ходьбы он узнал следующее.
Евск был единственным крупным населённым пунктом между Зоной и Директорией. А также и транспортным узлом: отсюда шла старинная дорога, ведущая на юг. Почему она кончалась именно здесь, опоссум точно не знал. Ходили слухи о каком-то то ли эстонском, то ли румынском оружии, которое всё пожгло и распылило, но о достоверности этих баек можно было только гадать. Факт состоял в том, что дорога кончалась, дальше шла грунтовка. На этом-то месте и пророс Евск – городок не городок, посёлок не посёлок, село не село, а вот именно что н/п. Жил он с малахольных доходов от пассажиров, грабежом сталкерни и кожевенным делом. Ещё в городе делали насвай – из табака, извести и индюшьего помёта. Насвай пользовался популярностью у шерстяных и был главным предметом местного экспорта. Опоссум тут же его и продемонстрировал, вытащив из сумки на животе несколько шариков с противным запахом и предложив их коту. Базилио поблагодарил и отказался. Опоссума это не смутило – закинув шарик под язык, он продолжил тарахтеть про всякие местные дела.
Разговорчивый опоссум отстал уже в виду стен Евска – ими он был прикрыт с севера. Стены были изрядно закопчёнными, но серьёзными, десятиметровыми. Сверху дружелюбно поблёскивали спирали Бруно.
Завидев родные края, опоссум как-то сразу поскучнел и, пробормотав нечто неразборчивое, свернул на кривую тропку, ведущую в заросшие борщевиком овраги. Кот не стал наново набиваться ему в товарищи, а отправился искать проход сам. И быстро нашёл: в стене имелись ворота, охраняемые, как это ни позорно, волками. Те, впрочем, своей основы совершенно не стеснялись, вели себя развязно и даже нагло, а с Базилио стрясли два соверена за проход. Баз догадался, что опоссум знал какой-то более дешёвый путь внутрь. Вероятно, местные стены, несмотря на неприступный и грозный вид, имели какие-то щели, а то и дыры. Впрочем, решил кот, неизвестно ещё, кто там за этими дырами присматривает и во что обходятся попытки несанкционированного проникновения. Выяснять это на практике у него не было никакого желания.
В Евске Базу не понравилось. Пыльный, грязный, с неметёными улочками и глухими заборами, он нагонял тоску одним своим видом. В мусорных кучах жужжали и перешёптывались огромные мухи, с гнилых досок сараев свисали осиные гнёзда. И всё время откуда-то (быть может, отовсюду) несло кислым, ссаным, подрейтузным – то ли замоченными кожами, то ли сушащимся насваем, то ли ещё какой-то дрянью.
Жители были под стать местности. Разных основ и прошивок, они все имели между собой нечто общее: потёртость, занюханность и злобноватость. Базилио они сразу же опознавали как неместного и пырились на него с той оценивающей хищностью, которая отличает гопоту. Пару раз кота пытались тормознуть – сначала стайка индюшат, потом одноглазый волчара с гирькой на цепочке. От индюшат Базилио отбазарился, волку пришлось слегка прижечь левое веко. Позорник тут же заорал «хулиганы зрения лишают!», явно рассчитывая на чьё-то заинтересованное сочувствие. Кот не стал дожидаться появления волчьих дружков, а сразу дал дёру.
Особенно неприятным показался ему один эпизод. Плутая в кривых вонючих улочках, Базилио в какой-то момент поймал ощущение голодного, вороватого взгляда в спину. Стремительно обернувшись, он увидел прячущегося в тени обезьяныша, молча и жадно пырящегося на его подсумок. Кот шикнул. Мартышкин оскалил жёлтые зубы и показал коту заточенную половинку ножниц – после чего резво упрыгал куда-то по заборам. Баз представлению не поверил, и правильно: просмотр в ультрафиолете показал, что гадкий зверёк ховается за ближайшим углом. Оставалось признать очевидное: за ним следят.
Гадкого мартышкина кот видел ещё пару раз – тот крался по пятам, скрываясь за чем попало, но не отступал.
В конце концов кот добрался до почтовой станции – единственного места в Евске, где поддерживалось подобие цивилизации и знали слово «сервис». Сервис был, правда, очень так себе. Но, по крайней мере, тут можно было не особо беспокоиться о том, кто прячется за спиной: от опасных евских улиц защищали всё те же стены с колючкой, а на самой станции имелась охрана – индюки с дубинками. У кота сложилось впечатление, что дело своё они знают. Во всяком случае, публику они фильтровали вполне профессионально: чистую пропускали, всякую
