– До полуночи, Эндрю.
Слова Мэтью были дружескими и даже сердечными, но в них ощущалось предупреждение.
Дверь закрылась. Лай Лоберо начал стихать, а когда стих окончательно, я накинулась на Мэтью:
– Как ты мог…
Он сидел, обхватив голову. Все слова, рвавшиеся из меня наружу, исчезли. Пылающий гнев стал медленно остывать. Мэтью поднял голову. Его лицо было истерзано душевной болью и чувством вины.
– Джек… Бенжамен… – Мэтью содрогнулся всем телом. – Боже, помоги мне! Что же я наделал?
Глава 20
Мэтью сидел в расшатанном кресле напротив кровати, где спала Диана. Он просматривал результаты проведенных испытаний. Лист за листом. Ничего убедительного. Никаких зацепок для завтрашнего совещания, где они с Крисом намеревались пересмотреть стратегию исследований. Вспыхнувший дисплей мобильника заставил Мэтью отложить бумаги. Поздновато для звонков.
Стараясь не разбудить жену, Мэтью тихо выскользнул из комнаты и спустился в кухню, где мог говорить, не рискуя быть подслушанным.
– Тебе нужно прийти, – послышался негромкий угрюмый голос Галлогласа. – Безотлагательно.
В кожу Мэтью впились тысячи тоненьких иголочек. Он поднял глаза к потолку, словно умел видеть сквозь штукатурку и половицы. Его первым побуждением всегда было защищать Диану, даже если опасность не угрожала непосредственно ей.
– Тетушку оставь дома, – сразу же добавил Галлоглас, будто и он умел видеть на расстоянии. – Мириам пошла к вам.
Галлоглас отключился. Мэтью смотрел на дисплей мобильника. В этих ярких, веселых красках была какая-то фальшь. Особенно сейчас, глубокой ночью и на фоне случившегося. Через несколько секунд дисплей погас, став черным.
Скрипнула входная дверь. Мэтью бросился Мириам навстречу. Пригляделся. Слава богу, на ней не было ни капли крови! Однако глаза Мириам были широко распахнуты, а на лице застыл испуг. Его давнюю соратницу и коллегу по исследовательской работе едва ли что-то могло напугать. И все же напугало. Мэтью выругался.
– Что случилось? – спросила Диана с площадки третьего этажа; ее медные волосы вобрали весь неяркий свет, какой горел в это время. – Что-то с Джеком?
Мэтью кивнул. Иначе Галлоглас не позвонил бы.
– Я сейчас. – Диана развернулась, чтобы подняться наверх и одеться.
– Нет, Диана, – тихо сказала ей Мириам.
Диана застыла на месте, вцепившись в перила. Затем повернулась, встретившись глазами с Мириам.
– Он м-мертв? – оцепенело прошептала Диана.
Через мгновение Мэтью уже стоял рядом с ней:
– Нет, mon coeur. Он жив.
Мэтью знал: больше всего Диана боялась, что кто-то, кого она любит, уйдет из жизни, а она не успеет должным образом проститься. Но происходящее в доме на Вустер-сквер отчасти было страшнее смерти.
– Побудь с Мириам, – сказал Мэтью, целуя жену в одеревеневшие губы. – Я скоро вернусь.
– Он же так замечательно себя вел, – вздохнула Диана.
За неделю, проведенную Джеком в Нью-Хейвене, приступы бешенства крови повторялись все реже и не с такой силой. Мэтью поставил его в строгие рамки. Джек и сам понимал, чего от него ждут.
– Мы знали о неизбежности откатов назад, – сказал Мэтью, поправляя Диане шелковистую прядку. – Теперь ты, конечно, не заснешь, но хотя бы постарайся отдохнуть.
Мэтью беспокоило, что Диана будет ходить из угла в угол и смотреть в окно, ожидая его возвращения и новостей.
– Пока ждешь, можешь почитать. – Мириам достала из сумки толстую пачку листов. Она пыталась говорить в своей привычной суховато-деловой манере, но горьковато-сладкий запах гальбанума и граната был намного сильнее. – Здесь все, о чем ты просила. Я добавила еще несколько статей. Возможно, они тебя заинтересуют. Все исследования Мэтью о волках, а также классические материалы о воспитании волчат и поведении стаи. Для современных родителей-вампиров это примерно то же, что доктор Спок для теплокровных.
Мэтью удивленно повернулся к жене. Диана заинтересовалась волками. Покраснев, она взяла у Мириам статьи:
– Мне нужно понять особенности вампирской семьи… Иди, не задерживайся. Передай Джеку, что я его люблю… Если сможешь, – добавила она дрогнувшим голосом.
Мэтью молча сжал ее руку. Он не хотел давать никаких обещаний на этот счет. Джеку надлежит понять: общение с Дианой зависит от его поведения и одобрения со стороны Мэтью.
– Подготовься, – шепнула Мириам, когда Мэтью проходил мимо. – Мне ровным счетом плевать, что Бенжамен – твой сын. Если после всего, что ты увидишь, ты не убьешь Бенжамена, я это сделаю сама.
Невзирая на поздний час, свет горел не только в доме Галлогласа. Такова особенность университетских городов, к числу которых принадлежал и Нью-Хейвен. Большинство «сов» на Вустер-сквер словно ждали, что к ним заглянут на огонек. Они работали с отдернутыми шторами и поднятыми жалюзи. В отличие от них, все окна вампирского жилища были плотно зашторены. О том, что внутри не спят, можно было догадаться лишь по узким полоскам золотистого света, пробивавшимся по краям окон.
Свет в доме Галлогласа был мягким и уютным. Хозяин обходился минимумом личных вещей. Мебели тоже было немного: в основном из эпохи датского модерна, с редкими вкраплениями антиквариата и каких-нибудь ярких штучек. На полу валялась одна из наиболее дорогих сердцу Галлогласа реликвий – красный потрепанный флаг британского торгового флота. В XVIII веке они с Дэви Хэнкоком сняли этот флаг со своего любимого торгового судна «Граф Пемброк». Затем корабль подвергся переделке и был переименован в «Индевор».
Мэтью потянул носом. В доме резко пахло чем-то горьким, такой запах напоминал Диане запах тлеющих углей. Играла негромкая музыка – баховские «Страсти по Матфею». Под эту ораторию Бенжамен истязал плененную ведьму. Мэтью почувствовал, как его живот завязывается тугим узлом.
Он прошел в гостиную. Увиденное сразу же заставило его остановиться и замереть. Вплоть до сегодняшней ночи стены гостиной имели цвет холста, на каком художники пишут картины. Теперь они превратились в черные и серые фрески. Джек использовал все пространство, не оставляя ни квадратного дюйма просвета. Он стоял на самодельном помосте, сооруженном из мебели, держа в руке мягкий угольный карандаш. Пол был усеян огрызками карандашей и клочьями бумажных оберток, которые Джек срывал, хватаясь за очередное орудие творчества.
Мэтью обвел глазами стены. Тщательно прорисованные пейзажи, растения и животные, изображенные с почти микроскопической точностью, выразительные портреты. Все они были нарисованы с завораживающим мастерством, однако противоречили законам художественной логики. В целом эти графические фрески поражали странной красотой и ощутимым диссонансом, словно мастер Антонис Ван Дейк взялся за произведение уровня «Герники» Пикассо.
– Боже мой! – прошептал Мэтью, инстинктивно перекрестившись.
– Два часа назад у Джека закончилась бумага, – мрачно пояснил Галлоглас, указав на несколько мольбертов возле фасадного окна.
К каждому был прикреплен лист с рисунком. Груды листов, в которых утопали треножники мольбертов, показывали, сколько Джек успел нарисовать, пока не израсходовал все листы.
– Привет, Мэтью.
Из кухни вышел Крис с большой кружкой черного кофе. Судя по аромату, кофейные зерна были им собственноручно обжарены и смолоты. Вполне домашний запах смешивался с угольной горечью, исходящей от Джека.
– Крис, сейчас этот
