– Я и представить не могла, как тяжела окажется разлука с ним, – глухо призналась я.
– Супружество в вампирской семье – всегда тяжелая ноша, – с грустной улыбкой ответила Изабо. – Временные расставания порой бывают единственным способом сохранить совместную жизнь. В этот раз Мэтью не оставалось иного, как уехать без тебя.
– А Филипп когда-нибудь спроваживал тебя из дому? – спросила я, с нескрываемым любопытством глядя на мою скрытную свекровь.
– Естественно. Обычно Филипп отсылал меня из замка, когда ему требовалось сосредоточиться, а я отвлекала внимание. В других случаях – чтобы уберечь от возможных последствий разных бед. В его семье беды были явлением постоянным. – Она улыбнулась. – Выражаясь твоими словами, муж спроваживал меня всякий раз, когда знал, что я непременно встряну. Он заботился о моей безопасности.
– Значит, этой сверхопеке Мэтью научился у Филиппа? – спросила я.
Мне вспомнились случаи, когда Мэтью был готов рисковать собой, только бы уберечь меня от опасности.
– Мэтью научился сдувать пылинки с любимой женщины гораздо раньше, чем стал вампиром. Да ты и сама знаешь.
– Ты всегда выполняла приказы Филиппа?
– Не больше, чем ты выполняешь приказы Мэтью. – Изабо понизила голос, будто намеревалась раскрыть мне какую-то тайну. – Вскоре ты узнаешь: максимальная свобода в принятии собственных решений появляется у тебя в те моменты, когда Мэтью отсутствует, распространяя свою патриархальную власть на других. Быть может, как и я, ты потом будешь ждать моментов вашей разлуки.
– Сомневаюсь. – Я прижала кулак к пояснице, стараясь убрать судороги; Мэтью всегда так делал. – Я должна рассказать тебе о событиях в Нью-Хейвене.
– Ты никогда и никому не должна объяснять действий Мэтью, – резко возразила Изабо. – Вампиры ничего просто так не рассказывают. Знания в нашем мире – это сила.
– Ты мать Мэтью и вправе знать о случившемся. – Я мысленно перебрала события минувших дней. – Мэтью установил личность одного из детей Бенжамена и встретился с правнуком, о существовании которого даже не подозревал.
Из всех странных зигзагов и поворотов, сопровождавших нашу совместную жизнь, самым значительным было появление Джека и его отца. Особую важность это приобретало сейчас, когда мы находились в городе, который принадлежал отцу Хаббарду.
– Правнука зовут Джек Блэкфрайерс. Мы с Мэтью знали его восьмилетним мальчишкой, в тысяча пятьсот девяносто первом году он жил в нашем лондонском доме.
– Наконец-то мой сын узнал об Эндрю Хаббарде, – сказала Изабо; ее лицо оставалось бесстрастным.
– Так ты знала? – закричала я.
Изабо улыбнулась. Год назад ее улыбка до смерти напугала бы меня.
– Ну как, доченька, ты по-прежнему считаешь, что я заслуживаю полной твоей искренности?
А ведь Мэтью меня предупреждал: мне не по силам возглавлять стаю вампиров. Нет нужных качеств.
– Диана, ты супруга главы клана. Ты должна научиться рассказывать другим только то, что им необходимо знать, и ничего сверх, – тоном учительницы произнесла Изабо.
Что ж, первый урок я усвоила. Наверняка будут и другие.
– Изабо, ты возьмешься меня учить?
– Да. – Ее короткому «да» я поверила больше, нежели пространным обещаниям. – Во-первых, ты должна быть осторожной. Помимо того, что ты жена Мэтью и его истинная пара, ты принадлежишь к семье Клермон и должна сохранять эту принадлежность, пока новая ветвь не наберет силу. Твой статус в семье Филиппа будет оберегать Мэтью.
– Мэтью говорил, что Конгрегация попытается убить его и Джека, как только узнает о Бенжамене и бешенстве крови, – сказала я.
– Попытается. Но мы не позволим. А сейчас ты должна отдохнуть.
Изабо отвернула шелковое покрывало и взбила подушки.
Я обошла вокруг громадной кровати, дотронулась до опорного столба, удерживающего балдахин. Резьба показалась мне знакомой. И тут до меня дошло: когда-то я уже спала на этой кровати. Кровать не принадлежала другой женщине. Она была моей, нашей кроватью. В 1590 году она стояла в нашем лондонском доме. Каким-то непостижимым образом кровать уцелела на протяжении всех последующих столетий и оказалась в спальне, которую Мэтью посвятил лунному свету и колдовству.
Прошептав Изабо слова благодарности, я рухнула на мягкие подушки и погрузилась в беспокойный сон.
Я проспала почти сутки. Наверное, спала бы и дальше, если бы не громкий звук автомобильной сигнализации. Он вытащил меня из сна, бросив в незнакомый сумрак с зеленым оттенком. Только тогда сознание начало пропускать и другие звуки: шум уличного движения, хлопнувшую дверь в доме и быстро стихнувший разговор в холле.
Надеясь упругими струями горячего душа размягчить одеревеневшие мышцы и вернуть ясность голове, я толкнула белую дверь и отправилась исследовать комнатки, которые скрывались за ней. Я нашла не только душ, но и свой чемодан. Он стоял на складной подставке, рассчитанной на более внушительный багаж. Раскрыв чемодан, я вытащила толстый конверт, где лежали две иллюстрации из «Ашмола-782», и ноутбук. Остальная часть моих пожитков оставляла желать лучшего. Нижнее белье, несколько маек на лямках, легинсы для йоги, в которые я уже не влезала, пара туфель, не отвечающих сезону, и черные штаны для беременных. Вот и все. К счастью, в гардеробе Мэтью лежало множество выглаженных рубашек. Я выбрала серую и надела ее. Гардеробная имела еще одну дверь, которая наверняка вела в спальню Мэтью. Дверь была закрыта, и я не стала к ней даже подходить.
Взяв конверт и ноутбук, я спустилась вниз, шлепая по полу босыми ногами. Громадные помещения второго этажа пустовали. В бальном зале эхо многократно возвращало звук каждого шага. Хрусталя и позолоты там хватило бы на реставрацию Версальского дворца. Музыкальный салон имел более скромные размеры. Там стояло пианино и лежало еще несколько музыкальных инструментов. Потом я заглянула в гостиную. Ее убранство выглядело так, словно им занималась Изабо. Рядом помещалась столовая с огромным столом красного дерева, рассчитанным на двадцать четыре персоны. Библиотека встретила меня застекленными шкафами, набитыми книгами XVIII века. Последним местом, куда я сунула нос, была игровая комната со столами, покрытыми зеленым сукном. Она выглядела так, словно перекочевала сюда из романа Джейн Остин.
Тоскуя по более скромной обстановке, я спустилась на первый этаж. Гостиная тоже пустовала. Пустовали служебные и прочие помещения. Наконец мне удалось отыскать столовую поуютнее. Она находилась в заднем конце дома. Ее эркер выходил в частный садик. Стены были расписаны под кирпичную кладку, что делало атмосферу помещения приятной и располагающей. Здесь тоже стоял стол красного дерева, но круглый. Вокруг него было всего восемь стульев. На столе я увидела аккуратно разложенные старинные книги.
Словно по волшебству, в столовой появилась Фиби с подносом, который она поставила на боковой столик. Скромный завтрак: чай и ломтики поджаренного хлеба.
– Марта сказала, что ты можешь проснуться в любой момент. По ее мнению, это ты проглотишь мигом. Если голод еще будет заявлять о себе, она спустится в кухню и соорудит тебе яичницу с беконом. Обычно мы не едим наверху. Пока поднимешься, все остынет.
– Что это за книги? –
