– Можно и так сформулировать, – ответил он.
– Да, именно так я и сформулирую, – сказала Дженни. – Иди к нему, мистер Пока-Еще-Окружной-Прокурор, и не стесняйся предложить партнерство. Но будь готов увернуться, когда в тебя запустят чем-нибудь тяжелым.
2Ральф сидел в шезлонге с банкой пива в руке. Рядом стоял пенопластовый термоконтейнер. Когда хлопнула дверь из кухни во двор, Ральф обернулся, увидел Сэмюэлса и вновь уставился на черемуху, росшую за забором.
– Поползень, – сказал он, ткнув пальцем. – Сто лет не видел поползней.
Шезлонг был только один, и Сэмюэлс присел на скамейку за длинным столом для пикников. Прежде он не раз сиживал за этим столом, но при более радостных обстоятельствах. Он посмотрел на дерево за забором.
– Я не вижу.
– Вон, полетел, – сказал Ральф, когда птичка вспорхнула с ветки.
– По-моему, это воробей.
– Тебе надо проверить зрение. – Ральф достал из контейнера банку «Шайнера» и протянул Сэмюэлсу.
– Дженни сказала, ты думаешь уйти в отставку.
Ральф пожал плечами.
– Если ты переживаешь за психологическое обследование, то ты пройдешь его влет. Ты выполнял свой служебный долг.
– Дело не в этом. И даже не в операторе. Ты знаешь, что с ним случилось? Когда пуля разбила камеру – моя первая пуля, – один осколок попал ему в глаз.
Сэмюэлс это знал, но ничего не сказал, лишь отпил пива, хотя ненавидел «Шайнер».
– Возможно, он потеряет глаз, – сказал Ральф. – Офтальмологи в клинике в Оки-Сити пытаются его спасти, но пока непонятно, получится или нет. Как ты думаешь, одноглазый оператор сможет работать? Вероятно, возможно или без шансов?
– Ральф, тебя толкнули, когда ты стрелял. И послушай, если бы тот оператор не держал камеру перед лицом, то, возможно, был бы мертв. Это уже большой плюс.
– Да вообще до хрена всяких плюсов. Я звонил его жене, хотел извиниться. Она сказала: «Мы подадим в суд на полицейское управление Флинт-Сити, а когда отсудим у города десять миллионов долларов, предъявим иск лично вам». После чего бросила трубку.
– У них ничего не получится. У Питерсона был пистолет, и ты просто делал свою работу.
– А тот оператор делал свою.
– Это разные вещи. У него был выбор.
– Нет, Билл, – Ральф резко обернулся к нему, – у него была работа. И это был поползень, черт побери. Не воробей.
– Ральф, послушай меня. Мейтленд убил Фрэнка Питерсона. Брат Питерсона убил Мейтленда. Да, это был самосуд. Но многие люди считают, что справедливый. Правосудие фронтира. И почему нет? Не так давно этот штат был фронтиром.
– Терри сказал, что он его не убивал. Он так сказал перед смертью.
Сэмюэлс поднялся из-за стола и принялся расхаживать взад-вперед.
– А что он должен был говорить, когда рядом рыдала его жена? «Да, все верно: я изнасиловал мальчика, искусал его до смерти – не обязательно в таком порядке, – а потом облил его спермой»?
– Там было много свидетелей. И они все подтвердят, что именно сказал Терри.
Сэмюэлс подошел к Ральфу и встал над ним.
– В образце спермы – его ДНК, а ДНК перекрывает все. Мальчика убил Терри. Не знаю, как он сумел провернуть все остальное, но убил мальчика он.
– Ты пришел убедить в этом меня или себя самого?
– Мне не надо себя убеждать. Я пришел, чтобы сказать, что нам известно, кто первым угнал белый микроавтобус «эконолайн».
– Разве теперь это важно? – спросил Ральф, но Сэмюэлс наконец-то увидел в его глазах проблески интереса.
– Если ты спрашиваешь о том, стало ли что-то понятнее в этом деле, то нет. Но история удивительная. Ты хочешь послушать?
– Ну да.
– Его угнал двенадцатилетний парнишка.
– Двенадцатилетний? Ты шутишь?
– Нет, не шучу. И он был в бегах несколько месяцев. Доехал аж до Эль-Пасо, где его обнаружил полицейский патруль. Он спал на стоянке у «Уолмарта» в украденном «бьюике». В общей сложности он угнал четыре машины, но микроавтобус был первым. Он доехал на нем до Огайо, а там уже бросил и увел другую машину. Ключи он оставил в замке зажигания, как мы и предполагали. – Последнюю фразу Сэмюэлс произнес не без гордости, и Ральф подумал, что это и вправду приятно: хоть один из их домыслов подтвердился.
– Но нам по-прежнему неизвестно, как этот микроавтобус попал в наши края? – спросил Ральф. Что-то свербило у него в мозгу. Какая-то маленькая деталь.
– Нет, – сказал Сэмюэлс. – Это просто еще одна загадка, которая разрешилась. Я подумал, ты захочешь узнать.
– Ну вот, теперь знаю.
Сэмюэлс отпил пива и поставил банку на стол.
– Я решил не выставлять свою кандидатуру на следующих выборах.
– Нет?
– Нет. Пусть этот ленивый ублюдок Ричмонд получит должность, и посмотрим, как людям понравится, что он преспокойно кладет под сукно восемьдесят процентов всех дел, поступающих в прокуратуру. Я сказал о своем решении твоей жене, но она не проявила сочувствия.
– Если ты думаешь, будто я ей говорил, что это только твоя вина, Билл, то ты ошибаешься. Я не сказал о тебе ни единого дурного слова. Да и с чего бы? Это я предложил арестовать его на стадионе, и в пятницу я так и скажу паразитам из отдела внутренних расследований.
– Ничего другого я и не ожидал.
– Но как я, возможно, уже отмечал, ты не пытался меня отговорить.
– Мы были уверены в его виновности. Я по-прежнему уверен в его виновности, несмотря на предсмертное заявление. Мы не стали разбираться, есть ли у него алиби, потому что он знает всех в этом городе, и мы боялись его спугнуть…
– И просто не видели в этом смысла, но, как оказалось, мы сильно ошиблись…
– Ладно, я понял. И мы были убеждены, что он очень опасен, особенно для несовершеннолетних мальчишек, а в субботу они его окружали со всех сторон.
– Надо было вести его в суд через заднюю дверь, – сказал Ральф. – Я должен был настоять, чтобы его провели через заднюю дверь.
Сэмюэлс так решительно покачал головой, что его присмиревший было хохолок снова вскочил.
– Не взваливай на себя чужую ответственность. Доставка заключенных в суд – это обязанность окружного шерифа.
– Меня бы Дулин послушал. – Ральф допил пиво, бросил пустую банку в контейнер и посмотрел на Сэмюэлса в упор: – И тебя тоже. Думаю, ты и сам знаешь.
– Все, дело прошлое. Или давно минувших дней. Или как там оно говорится? Да один хрен. Дело закрыто. То есть, как понимаю, официально оно остается открытым, но…
– Официально оно ОНП, открыто, но приостановлено. И останется таковым, даже если Марси Мейтленд предъявит гражданский иск к полицейскому управлению города и заявит, что ее муж был убит в результате нашей халатности. И это дело она может выиграть.
– Она собирается подавать в суд?
– Я не знаю. Мне не хватает смелости ей позвонить. Возможно, Хоуи знает.
– Надо будет с ним поговорить. Попробовать урегулировать ситуацию. Так сказать, успокоить бурные воды.
– Ты сегодня прямо кладезь народной мудрости.
Сэмюэлс взял со стола банку пива, поморщился и поставил на место. Он увидел, что Дженни Андерсон наблюдает
