Еще две недели назад в семье Питерсонов царил порядок. А потом все испортила одна капля чернил. Можно сказать, что этой каплей стала велосипедная цепь: если бы она не порвалась в тот день, Фрэнки Питерсон вернулся бы домой целым и невредимым. Но он также вернулся бы домой целым и невредимым – катил бы сломавшийся велосипед рядом с собой, – если бы Терри Мейтленд не поджидал его на стоянке у продуктового магазина. Терри был этой каплей чернил. Терри, а не велосипедная цепь. Это он уничтожил всю семью Питерсонов. Терри или его двойник.
Если отбросить метафору, сказала Дженни, остается необъяснимое. Сверхъестественное.
Но так не бывает. Сверхъестественное существует в кино или в книгах, но уж никак не в реальной жизни.
Да, не в реальной жизни, где никчемные пьяницы вроде Джека Хоскинса получают прибавку к зарплате. Весь опыт, накопленный Ральфом за почти пятьдесят лет жизни, отвергал эту мысль. Отметал саму возможность чего-то подобного. И все же сейчас, сидя у койки Фреда Питерсона (или того, что осталось от Фреда Питерсона), Ральф не мог не признать, что смерть парнишки имела поистине дьявольские последствия: она погубила всю семью. И не только семью Питерсонов. Марси и ее дочерям тоже крепко досталось, и еще неизвестно, сумеют ли они оправиться после такого удара.
Ральф мог бы сказать себе, что подобный ущерб сопутствует любому жестокому злодеянию. Он наблюдал это неоднократно. Но ему почему-то казалось, что в этом деле присутствовал некий личный интерес. Как будто на этих людей нацеливались специально. Да и по Ральфу тоже ударило. И по Дженни. Даже по Дереку, который скоро вернется из лагеря и обнаружит, что многие вещи, которые он принимал как должное – работа отца, например, – оказались под угрозой.
Аппарат для искусственного дыхания посвистывал. Грудь Фреда Питерсона поднималась и опускалась. Время от времени он издавал странные звуки, до жути похожие на сдавленные смешки. Словно все это – шутка мироздания, но оценить ее можно только в коме.
Ральф понял, что больше не выдержит. Он вышел из палаты и чуть ли не бегом бросился к лифту.
17Оказавшись на улице, он сел на скамейку в тени и позвонил в участок. Трубку взяла Сэнди Макгилл. Ральф спросил, есть ли новости из области Каннинг, и ответом было неловкое молчание. Когда Сэнди все-таки заговорила, ее голос звучал смущенно:
– Я не должна обсуждать с тобой работу, Ральф. Шеф Геллер отдал распоряжение. Извини.
– Ничего страшного, – сказал Ральф, поднимаясь на ноги. Его тень была длинной, как тень повешенного, и, конечно, он сразу подумал о Фреде Питерсоне. – Приказ есть приказ.
– Спасибо за понимание. Джек Хоскинс вернулся из отпуска и сейчас едет туда.
– Нет проблем. – Ральф дал отбой и пошел к машине, убеждая себя, что проблем действительно нет; Юн будет держать его в курсе.
Наверное.
Он сел в машину и включил кондиционер. Пятнадцать минут восьмого. Домой ехать поздно, к Мейтлендам – рано. Остается только бесцельно кружить по городу. И размышлять. О том, как Терри назвал Иву Дождевую Воду «мэм». Как Терри выспрашивал дорогу до ближайшего медпункта, хотя прожил во Флинт-Сити всю жизнь. Как Терри делил номер с Билли Квэйдом, что оказалось весьма удачно для алиби. Как Терри поднялся из-за стола, чтобы задать вопрос мистеру Кобену, что оказалось еще удачнее. Ральф размышлял о единственной капле чернил, окрасивших воду в стакане в бледно-голубой цвет, о следах на песке, обрывавшихся прямо посреди пустыни, о личинках, копошащихся в канталупе, которая с виду была нормальной. О том, что если человек начинал задумываться о возможности сверхъестественного, то ему следовало задуматься о собственном душевном здоровье, а думать о собственном душевном здоровье было плохо. Все равно что думать о собственном сердцебиении: если ты о нем думаешь, значит, уже есть проблемы.
Ральф включил радио и принялся искать музыку поэнергичнее, переключаясь с одной станции на другую, пока не нашел «Бум-бум» группы «Энималз». Он кружил по городу и ждал, когда придет время ехать к Мейтлендам на Барнум-корт. И вот наконец время пришло.
18Алек Пелли открыл Ральфу дверь и проводил его в кухню. Наверху гремела музыка. Снова «Энималз». На этот раз – их главный хит. «Дом восходящего солнца». Он многих несчастных парней загубил, завывал Эрик Бердон. Клянусь, я сам из таких.
Конфлюэнция, подумал Ральф. Слово Дженни.
Марси и Хоуи Голд сидели на кухне и пили кофе. На столе стояла еще одна чашка, там, где сидел Алек. Ральфу кофе не предложили. Я пришел в стан врагов, подумал он, садясь.
– Спасибо, что согласилась со мной поговорить.
Марси ничего не сказала, лишь подняла чашку дрожащей рукой.
– Моей клиентке все это неприятно, – заявил Хоуи, – так что давай побыстрее закончим. Ты сказал Марси, что хочешь с ней поговорить…
– Что ему нужно со мной поговорить, – перебила его Марси. – Он сказал: нужно.
– Принято к сведению. О чем тебе нужно с ней поговорить, детектив Андерсон? Если ты хотел извиниться, то извиняйся, но прими к сведению, что мы оставляем за собой право действовать в рамках закона.
Несмотря ни на что, Ральф еще не был готов извиняться. Никто из этих троих не видел окровавленную ветку, торчавшую из заднего прохода Фрэнка Питерсона, а он видел.
– У нас появилась новая информация. Возможно, она несущественна, но на какие-то мысли наводит. Я пока не разобрался, на какие именно. Моя жена назвала это конфлюэнцией.
– А можно конкретнее? – попросил Хоуи.
– Выяснилось, что белый микроавтобус, на котором похитили Фрэнка Питерсона, был угнан парнишкой немногим старше самого Фрэнки. Его зовут Мерлин Кессиди. Он сбежал из дома, где его обижал отчим. По дороге из Нью-Йорка в Техас, где его арестовали, он угнал несколько автомобилей. Микроавтобус он бросил в Дейтоне, Огайо. В апреле. Марси… миссис Мейтленд… вы с семьей были в Дейтоне в апреле.
Марси с грохотом поставила чашку на стол.
– О нет. Не надо вешать на Терри еще и это. Туда и обратно мы летели на самолете и все время были вместе, кроме тех раз, когда он навещал отца. На этом все, и мне кажется, тебе пора уходить.
– Да, – сказал Ральф, – мы знаем, что вы ездили в Дейтон все вместе и что вы летели на самолете. Просто… разве это не странно? Ваше семейство в Дейтоне, и микроавтобус в Дейтоне, а потом тот
