Чужак

по допросам свидетелей, которые проводил Андерсон, детектив он довольно толковый. Да, это именно тот человек, у которого могут найтись недостающие кусочки пазла.

Надо будет об этом подумать, но позже. Сейчас на повестке дня стоял повторный визит в дейтонский пансионат Хейсмана.

7

Она подъехала к пансионату в половине третьего, на этот раз – с левой стороны здания, где стояли таблички «СЛУЖЕБНАЯ АВТОСТОЯНКА» и «НЕ ЗАНИМАЙТЕ МЕСТА ДЛЯ КАРЕТ “СКОРОЙ ПОМОЩИ”». Холли нашла место в самом дальнем конце стоянки и припарковалась задним ходом, чтобы было удобнее наблюдать за служебными дверями. Без четверти три начали съезжаться сотрудники вечерней смены, которым предстояло трудиться с трех до одиннадцати. Сотрудники завершившейся дневной смены начали выходить ближе к трем: в основном санитары, несколько медсестер, двое мужчин в дорогих с виду костюмах – вероятно, врачи. Один из них уехал на «кадиллаке», второй – на «порше». Да, точно врачи. Холли тщательно рассмотрела всех остальных и наметила себе цель: медсестру средних лет в блузке с танцующими плюшевыми медвежатами. Ее машиной оказалась старенькая «хонда-сивик» с пятнами ржавчины на дверях. Треснувшая задняя фара была залеплена изолентой, на бампере красовалась поблекшая наклейка «Я ГОЛОСУЮ ЗА ХИЛАРИ». Прежде чем сесть в машину, женщина закурила. Машина у нее была старая, а сигареты – дорогие. Тем лучше.

Холли поехала следом за ней. Через три мили к западу город закончился, и начались пригородные районы, поначалу приятные и симпатичные, дальше – уже не такие приятные и симпатичные. Здесь женщина свернула на подъездную дорожку к типовому дому на длинной улице, где точно такие же дома лепились почти вплотную друг к другу. На крошечных лужайках у многих домов валялись дешевые пластмассовые игрушки. Холли припарковалась у тротуара, прочла коротенькую молитву, испросив себе силы, терпения и мудрости, и вышла из машины.

– Мэм? Сестра? Можно к вам обратиться?

Женщина обернулась. Лицо у нее было в морщинах, в волосах виднелась ранняя седина, характерная для заядлых курильщиков, поэтому определить ее возраст было трудно. Может быть, сорок пять. Может, пятьдесят. Обручальное кольцо отсутствовало.

– Я могу вам помочь?

– Да, и я заплачу за помощь, – сказала Холли. – Сто долларов наличными, если вы мне расскажете о Хите Холмсе и о его связи с Питером Мейтлендом.

– Вы за мной ехали всю дорогу от пансионата?

– Да, если честно.

Женщина нахмурилась:

– Вы журналистка? Миссис Келли сказала, что приходила какая-то женщина-журналистка, и грозилась уволить любого, кто будет с ней разговаривать.

– Это я приходила. Но я не журналистка. Я частный сыщик. И миссис Келли никогда не узнает, что вы со мной говорили.

– Покажите документы.

Холли протянула ей водительские права и лицензионную карточку детективного агентства «Найдем и сохраним». Женщина тщательно изучила их и отдала обратно.

– Я Кэнди Уилсон.

– Очень приятно.

– Ну да. Только тут дело такое: раз уж я с вами рискую лишиться работы, это выйдет в две сотни. – Она на секунду задумалась и добавила: – Две с полтиной.

– Хорошо, – сказала Холли. Наверное, можно было бы сторговаться на двухстах долларах или даже на ста пятидесяти, но торговаться (рядиться, как говорила мама) она не умела. К тому же дамочка явно нуждалась в деньгах.

– Пойдемте в дом, – предложила Уилсон. – А то соседи у нас любопытные.

8

Дом пропах табачным дымом, и Холли впервые за много лет захотелось курить. Уилсон уселась в кресло, которое, как и задняя фара ее старенькой «хонды», было залеплено изолентой. Рядом с креслом стояла большая напольная пепельница. Холли не видела таких пепельниц с тех самых пор, как умер ее дед (от эмфиземы). Уилсон достала из кармана нейлоновых брюк пачку сигарет и щелкнула зажигалкой «Бик». Она не предложила сигарету Холли, что было понятно, с учетом цен на курево. Холли была благодарна: она могла не устоять перед соблазном.

– Деньги вперед, – сказала Кэнди Уилсон.

Холли, которая не забыла остановиться у банкомата по дороге в пансионат, достала из сумки бумажник и отсчитала оговоренную сумму. Уилсон пересчитала банкноты и убрала их в тот же карман, где лежали сигареты.

– Надеюсь, Холли, о нашей беседе и вправду никто не узнает. Бог свидетель, мне нужны эти деньги. Мой козел-муженек, когда собрался сбежать, снял все деньги с нашего общего счета. А с миссис Келли шутки плохи. Она как те драконы в «Игре престолов».

Холли снова изобразила, как закрывает рот на замок: застегнула невидимую «молнию» на губах и повернула невидимый ключ. Кэнди Уилсон улыбнулась и, похоже, слегка успокоилась. Оглядела гостиную, темную, тесную и обставленную в стиле раннеамериканских дворовых распродаж.

– Уродское место. У нас был милый домик на западной стороне. Конечно, не особняк, но уж получше этой халупы. А мой муж, скотина, втихаря его продал и, как говорится, уплыл в закат. Вот уж точно: не тот слепой, кто не видит, а тот, кто не желает видеть. Даже жалко, что у нас нет детей. Уж я бы их настроила против него.

Будь здесь Билл, он бы знал, что на это ответить, а Холли не знала. Поэтому она достала из сумки блокнот и сразу перешла к делу:

– Хит Холмс работал санитаром в пансионате.

– Все верно. Красавчик Хит, так мы его называли. Вроде как в шутку, но не совсем. Он был такой… не Крис Пайн, конечно, и не Том Хиддлстон, но очень даже ничего. И человек приятный. Его все любили. Что лишний раз подтверждает: чужая душа – потемки. В этом я убедилась, когда муженек подставил меня, но он хотя бы не изнасиловал и не искалечил ни одной маленькой девочки. А те сестрички… даже страшно подумать. Видели их фотографию в газете?

Холли кивнула. Две симпатичные светловолосые девочки, с одинаковыми прелестными улыбками. Одной было десять, другой – двенадцать. В точности как дочерям Терри Мейтленда. Еще одно совпадение. Вроде как совпадение. Возможно, просто случайность. Но шепоток в голове Холли, твердивший, что дело Мейтленда и дело Холмса – это не два разных дела, а, по сути, одно, становился все громче. Еще несколько фактов, еще несколько недостающих кусочков – и шепоток превратится в вопль.

– Кто на такое способен? – спросила Уилсон и сама же ответила: – Только чудовище, больше никто.

– Долго вы с ним проработали, мисс Уилсон?

– Зовите меня Кэнди. Людям, которые оплачивают мне коммуналку на следующий месяц, я разрешаю звать себя по имени. Я проработала с ним семь лет. И ничего даже не заподозрила.

– В газете написано, что его не было в городе, когда убили тех девочек.

– Да, он был в отпуске. Ездил к матери в Реджис. Это в тридцати милях отсюда. И его мать сказала полиции, что он все время был с ней, никуда не уезжал. – Уилсон закатила глаза.

– Там еще говорилось, что у него есть судимость.

– Ну да, но ничего серьезного. Прокатился с