На третий день карантина до нашего руководителя начало доходить понимание того, что на планете все же нет ничего страшного. Это вызвало у доктора настоящий приступ научной лихорадки вкупе с желанием опять оказаться внизу. Но страх неожиданной смерти при этом от него никуда не делся… В итоге мы так и продолжили висеть над планетой.
На седьмой день стало окончательно ясно, что никакой сиюминутной опасности постройки облачников не несут. И страх Григорьева перед внезапной кончиной практически рассеялся, сменившись осознанием того, что целая неделя была бездарно потеряна из-за совершенно призрачной угрозы.
Кипящий гневом доктор, подозреваю, очень сильно обрадовался бы, сумей кто-то подтвердить наши первоначальные опасения и все же покинуть этот мир. Но, к его разочарованию, этого так и не случилось…
В итоге, проведя неделю в космосе, мы все равно вернулись на планету, где Григорьев сразу же развил бешеную активность, пытаясь хоть как-то наверстать упущенное. Хотя какой был смысл ученым бегать среди развалин, учитывая, что информацию для них все равно добывали приборы, – я так и не понял. Но программа сбора геологических образцов оказалась свернута – Энни отправилась в исследовательскую «колбасу», что-то там рассчитывать и проверять.
Меня же снова вызвал к себе Норвуд.
– Здравствуйте, наблюдатель, – он сделал приглашающий жест, отмечая мое появление в той же самой кают-компании. – Бар, пару порций «Земной жемчужины».
Я присел на диванчик и дождался, пока ко мне подлетит бокал с коньяком.
– Итак… Хм… В этот раз даже не знаю, зачем вас позвал, если честно. Судя по тому, чем и как занимаются наши ученые, ни о каких дополнительных расчетах речь пока что даже не идет. Я прав?
– Совершенно, – я согласно кивнул. – Григорьев сейчас сконцентрирован на том, чтобы закончить какие-то неизвестные мне исследования. Он и в прошлый-то раз слушать не стал, а сейчас…
– Вот как, – капитан кивнул и слегка расслабился, как человек, чьи самые неприятные прогнозы сбылись и который не ждет от жизни больше ничего плохого. – А что именно сказал доктор, позвольте узнать?
– Сказал, что в случае чего мы всегда можем улететь на моем корабле, – я пригубил коньяк. – Когда я напомнил об остальных – начал негодовать, но пообещал, что проведет все необходимые расчеты.
– Понятно, – хмыкнул Норвуд, тоже прикладываясь к бокалу.
– А что, если мы возьмем экипаж линкора на борт моего корабля? – пришла мне в голову новая идея. – Можно частично разгрузить от породы топливный отсек, выкинуть кое-что ненужное…
– Не получится, – мотнул головой капитан. – Экипаж состоит почти из тысячи человек. Ваш корабль не сможет принять на борт всех.
– Часть экипажа? Например, женщин.
– А с чего вдруг их? – неприкрыто удивился собеседник. – Они веками борются за равноправие и кричат, что их вечно притесняют. А я вот, скажем, их поддерживаю в движении против шовинизма, рассматриваю всех своих людей исключительно как членов команды и не понимаю, почему один мой лейтенант должен получить шанс на спасение, а второй – нет.
– Понятно, – несмотря на серьезность момента, я не смог сдержать кривой усмешки.
– Так что, наблюдатель, весь экипаж линкора в любом случае останется на борту. Улетите только вы с учеными.
– Я уж решил было, что нас вы тоже оставите.
Капитан слегка покачал головой.
– Зачем? В миссии участвуют три единицы. Мы, вы и ученые. Ученые являются головной частью экспедиции, остальные должны их поддерживать и охранять. Вот это и станет вашей задачей – сохранить доктора и его свиту. Если линкор останется здесь, то останется без вас.
– Надеюсь, что до этого все же не дойдет.
– Я тоже. Но за сутки до открытия окна вы в любом случае примете их на борт и дальше будете действовать самостоятельно. На нас не ориентируйтесь. Считайте это приказом.
У меня не нашлось слов для ответа. Сидящий передо мной человек в очередной раз без тени сомнений решал чужие судьбы. Причем сегодня под ударом оказался он сам вместе с собственными подчиненными. Но на лице у Норвуда снова не было эмоций.
Истинное воплощение флота. С нами не спорят, нас боятся и нам подчиняются именно из-за таких людей. Федерация – превыше всего. Миссия будет выполнена любой ценой. Те, кто встанет на нашем пути, будут уничтожены. А в случае каких-либо неожиданностей на помощь придет еще один линкор. Или весь флот.
– Ладно, наблюдатель, не буду больше вас задерживать… Вдруг ваш доктор все же одумается, и мои опасения окажутся напрасными.
К сожалению, одумываться доктор явно не собирался, вместо этого торопясь собрать как можно больше научного материала и не обращая на меня и на мои попытки поговорить о линкоре никакого внимания.
В конце концов, я просто посадил свой корабль на поверхность и выдал Умнику задание переключить всю вычислительную мощность на более точный расчет точки открытия аномалии. На самом деле, это занятие представляло собой совершенно напрасную трату времени – без уточненных данных компьютер все равно не сумел бы рассчитать ничего нового. Но спустя день, когда Григорьеву все же пришла в голову светлая мысль опять отправить меня летать вокруг планеты, собирая по пути образцы для его драгоценной коллекции, я с чистой совестью заявил, что чисто технически не могу этого сделать.
– В смысле? – не понял доктор.
– Вычислительные мощности корабля на сто процентов заняты решением задачи по нахождению точного места возникновения перехода в наш мир.
Дураком Григорьев уж точно не был.
– Это бесполезная задача, и вы это знаете.
– Точной уверенности у меня нет. Поэтому, раз вы не собираетесь помогать экипажу корабля, мне придется делать это за вас.
– Я отправлю на вас жалобу.
Заявление доктора заставило меня улыбнуться.
– Да мне плевать. Пока вы здесь просеиваете песочек, мы с Умником пытаемся увеличить шансы на выживание для тысячи человек. Даже если меня после этого в колонизаторы определят, я все равно буду знать, что поступил правильно.
– Хорошо, я перенастрою часть приборов на отслеживание информации, необходимой для расчета точки перехода, – мне показалось, что доктор скрипнул зубами. – Тогда вы соберете необходимые для отчета образцы?
– Разумеется. Я же не назло вам здесь сижу.
Григорьев ожег меня взглядом.
– Отправляйтесь. Вся возможная информация у вас будет, мне же нужны минералы. Карту с пометками я вам уже переслал.
Вот таким образом я и оказался отрезан от остального общества на весь остаток времени до момента нашего отлета с планеты.
Не сказать, что это опечалило меня слишком сильно. Да, я скучал по Энни, с нежностью вспоминал ее объятия и поцелуи… Но при всем этом было совершенно очевидно, что девушке сейчас явно не до меня – слишком уж много работы нагрузил на нее начальник. Так что мы занимались каждый своим делом и лишь изредка переговаривались, рассказывая о достижениях.
Впрочем, новых успехов у ученых, как я понял, так и не случилось.
