Решетка нехотя подалась, поползла по желобу в асфальте, заскрипела противно. Мужчина скривился, глянул на охранников сквозь прутья. «И как они терпят этот мерзкий звук каждый день?» На лицах амбалов – похуизм. Привыкли, стало быть. Ган боялся, что его выдадут глаза, также немного потряхивало от избытка адреналина, но один из охранников только проверил на предмет наличия оружия и остался удовлетворен. Остальное его не сильно заботило.
Ган был здесь уже много раз, ничего не изменилось с момента его последнего посещения Кардинала весной. Уже почти полгода прошло, наверное, его давно считали мертвым, провалившим свое последнее задание. Ну что ж, пора напомнить о себе.
Кардинал был в кабинете не один. И это обстоятельство сразу не понравилось Гану. В одном из кресел сидел начальник службы безопасности Тайной Канцелярии, Грицко Олег Васильевич. Жесткий и властный человек. Он пользовался расположением Кардинала, именно с ним глава обсуждал важные дела, которые требовали вмешательства военных. Грицко даже не удостоил Гана вниманием, не повернулся, так и продолжал сидеть и смотреть на столик, на котором была разложена карта.
– Ого, Ган, голубчик! Удивил ты меня. – Хитрые маленькие глазки Кардинала осмотрели с головы до пят. – Думал, не свидимся уже.
Он подскочил, энергично пожал руку. Ган знал, что за внешним радушием этого человека скрывается подлая сущность, но подыграл – натянуто улыбнулся в ответ, поздоровался.
Грицко так и сидел, пялился в одну точку.
– Не ожидал, что это ты войдешь сейчас в дверь. Когда постучали, думал, секретарь бумаги принес.
«Врет же, точно ему доложили, как я нарисовался еще на входе».
– Ну, как дела? С добрыми вестями?
Ган покосился на Грицко.
– Можешь смело говорить при нем, Олег в курсе этой тайной операции. Олег Васильевич, ты же помнишь Петра Ганева, одного из лучших агентов?
Грицко что-то буркнул в ответ, что можно было расценивать как утверждение.
– Так что, Ган? – Кардинал в нетерпении приподнялся на носках, сравнялся с ним ростом, заглянул мутными глазами в его глаза. Крючковатый нос хищно раздувался. Вылитый коршун – вцепится в душу, не оторвешь, это только с виду такой добродушный.
– Все прошло, как предполагалось, – ответил Ган.
– А как предполагалось? – это Олег Васильевич приподнялся в кресле и обернулся к ним. – Убил или не убил?
Ган едва не огрызнулся, но в последний момент придержал слова, грозящиеся вырваться наружу.
– Так что же? – Кардинал взял его под локоть. – Рассказывай.
– Адмирал мертв.
Глава Тайной Канцелярии довольно всплеснул руками.
– Вот не сомневался я в тебе.
– Чего же так долго отсутствовал? – снова встрял Грицко.
– Ситуация была непростой, не подступиться, рядом постоянно находились люди Адмирала. Еще и в доверие втираться пришлось. Природа помогла, в шторм попал, прикинулся, что ничего не помню, – соврал Ган.
– Славно! Как там обстановочка в колонии? Как сбежать удалось?
– Лодку угнал – на берегу бросил недалеко отсюда.
– Видишь, Олег Васильевич, – Кардинал развернулся к Грицко, – какие агенты у нас, а? – Он похлопал Гана по плечу и двинулся к шкафу в углу, явно намереваясь отпраздновать это событие.
Долго выбирал бутылку, потом достал три стакана, плеснул в них щедро и, практически пританцовывая, вернулся к ним.
Олег Васильевич не унимался:
– Я знаю, что у них там смотрящие, вышки с пулеметами. Как они позволили так легко уйти на лодке?
– Вам так хотелось бы, чтобы меня там порешили? – зло спросил Ган и пожалел, что не утерпел.
– Отчего же, – Грицко нисколько не смутился, – простое любопытство, интересно узнать детали, не более.
– Они стреляли, успел скрыться в тумане.
– Ну, хорошо, а доказательства есть?
– Какие доказательства? – не понял Ган.
– Доказательство ликвидации врага Тайной Канцелярии, Адмирала.
– Мне надо было голову отрезать и принести?
– Олег Васильевич, ну что ты? Ган ни разу не давал повода усомниться в себе, он уже столько преступников ликвидировал. Ты не обижайся, – почти ласково обратился к нему Кардинал, – он не со зла, работа у него такая – нервная, дознавательская. Человек военный же.
Ган взял стакан из рук Кардинала, глотнул. Почти и не заметил градуса, как будто воду пил. В голове вертелись мысли. Он отчаянно обдумывал, как поступить дальше. Собственно, когда он сюда шел, особого плана и не было. Просто он рассчитывал оказаться один на один в комнате с Кардиналом.
«Рисковать так рисковать. Другого шанса может уже не представиться».
Стакан с остатками коньяка выскользнул из рук, упал на ковер, покатился по полу и ударился о ножку дубового стола у окна. Вышло случайно, он кинулся поднять треснувший стакан, подобрал отколовшийся кусок.
– Ничего, Ган. Не суетись, потом уберут, – Кардинал потер небольшое пятно от коньяка на шерстяном ковре. – Ты уж поаккуратнее, пойло не из дешевых. Да и коврик такой в каждой хате не валяется.
Ладонь пронзила боль. Ган дернулся, посмотрел – осколок, который он подобрал, порезал руку. Он был треугольным, с неровными краями. Стекло уже окрасилось кровью, но мужчина только крепче сжал его, стиснув зубы. Шагнул к креслу. Грицко непонимающе поднял голову, оголяя шею.
Через секунду он хрипел и пытался вытащить непослушными пальцами кусок стекла. Кровь хлестала сильно, пачкая кожу дорогого раритетного кресла и иранский шерстяной ковер на полу, с каждой каплей из тела Грицко уходила жизнь. Он сполз на пол, забился в конвульсиях, выпучил глаза, потянулся к кобуре, но Ган пинком отбросил его руку. Через пару мгновений Олег Васильевич затих. Ган развернулся к бледному Кардиналу:
– Ну, а теперь поговорим.
Удар опрокинул Кардинала на стол, своим телом он смел все, что там стояло или лежало. Загремели какие-то баночки, зашелестели бумаги, осыпающиеся на пол, брякнули письменные принадлежности.
Глава Тайной Канцелярии заорал, но Ган ткнул его под дых. Кардинал зашелся кашлем, захрипел. Следующий удар, на этот раз ногой, пришелся по голове. Кардинал впечатался в шкаф, зазвенела посуда, грохнулась на полках пара бутылок. Ган посмотрел в его окровавленное лицо, плюнул прямо в эту рожу, еще недавно такую наглую и надменную, а сейчас не выражавшую ничего, кроме страха. Добавил еще раз ногой, потом подошел к двери и запер замок.
Вернулся к лежащему на полу.
– Ну что, Кардинал, – достал из-за пазухи мятый листик, – помнишь такое?
Тот замямлил.
– О чем ты… что творишь?
– Я напомню.
Каждое слово, которое зачитывал Ган, сопровождалось смачными ударами по скулам, носу, в живот. Когда мститель закончил читать приказ об устранении его родных, Кардинал мог только булькать и пускать ртом кровь. Один глаз главы Тайной Канцелярии налился лиловым и заплыл, нос, скорее всего, был сломан, левая бровь и правая скула рассечены.
