— Ну, Белик…
Она слегка посветлела лицом.
— Ну, негодяй… я даже подумать не мог, что меня когда-нибудь кто-то сумеет так надуть!
— Ну да. Это я умею.
— Честное слово, ценю твои усилия и великие способности творить гадости. Спасибо, что не стал делать из нас полных дураков. Жаль, что сразу не объяснил, в чем дело…
— Я объяснил, — пробурчала она, моментально насупившись. — Да только вы не услышали. Вы же все важные, сильные, магистры… Близко не подходи — того и гляди укусите. Как бы я по-другому сказал? Вот и пришлось… Но разве я после этого не молодец?
Подметив озорной блеск ее глаз, Лакр засмеялся громче:
— Терг, Ивер, оставьте его в покое. Торос, не дуйся. Просто представь, до чего он мог тебя довести, если бы сделал все то, о чем сейчас говорил.
Братья сердито засопели.
— Кашу хотите? — вдруг поинтересовалась Белка, невинно захлопав ресницами. — Я для вас готовил, старался, как для собственной мамы. Ну так как? Я быстро, туда и обратно. Вы ж, наверное, не наелись, а она сытная, чудная, питательная… с мясом…
И вот тогда они сдались: обреченно махнули руками и уселись обратно. Да и что с ним поделаешь, с мальчишкой? Удавить нельзя. Соревноваться в остроумии — сложно. Обыграть на том поле, где он царь и бог, вовсе невероятно. Догнать и ударить? Тоже не выход: в следующий раз он наверняка отомстит, и тогда одной грязью на мордах они уже не отделаются. Что удивительно, пацан оказался на диво неглупым, с живым умом и изумительной улыбкой, вызывающей искреннее, совершенно неодолимое желание улыбнуться в ответ.
Белка довольно хмыкнула и шустро сбегала за котелком.
— Вот. На здоровье. Тут на всех хватит. Да ешьте, ешьте, я ж заметил, что вы со вчерашнего утра голодные. Ложки, надеюсь, еще не проспорили? Нет? Тогда лопайте от пуза. Надо будет, еще сварю.
Лакр изумленно крякнул, но отказываться не стал, а за ним, немного привыкнув к тому, что вредный мальчишка в один миг стал поразительно покладистым, потянулись к каше и остальные.
Белка не мешала. А поймав настороженный взгляд Терга, которому не давала покоя какая-то тревожная мысль, благодушно усмехнулась:
— Да не отравлена она. И дрейка[15] в ней нет. Вообще ничего, кроме крупы, мяса и нескольких травок для вкуса.
— А сам тогда чего не ешь?
— Так вам готовил. Да и не голоден, я ж сказал.
Наемники, чувствуя приятный холодок от татуировок, окончательно успокоились и уже без опаски принялись за еду.
— Белик, — с удовольствием жуя угощение, поинтересовался Лакр, — а ты откуда столько о травах знаешь? Про дрейк, про этот сбор, которым нас сегодня облагодетельствовал?
— А как иначе? Тем, кто живет рядом с Проклятым лесом, надо все знать, что может помочь выжить.
— Так ты местный?
— Еще какой. Всю жизнь, почитай, тут живу. Думаешь, чего меня проводником-то хорошим считают?
— Так вроде мал ты еще для проводника, — удивился Терг. — Рейдеры вон лишь к тридцати годам становятся по-настоящему ценны как сопровождающие и вообще не сразу рискуют даже в межлесье идти. А ты, уж прости, сопляк совсем.
Белка насмешливо хмыкнула:
— Ты на внешность-то не смотри. У нас тут такие зверушки бродят, что можно сперва за маму родную принять. Подойдешь к такой, обрадуешься, обниматься полезешь, а она тебя хвать за горло да клыками рванет. Или на оборотня наткнешься — тоже не сахар: волком прикинется, подкрадется да с ходу кишки выпустит. А может просто ранить, чтоб через пару месяцев себе дружка заиметь, такого же лохматого и бешеного. Тут много чего странного водится.
— В том числе и ты, заноза, — хмыкнул Брон, с удивлением признав, что каша у Белика вышла на редкость вкусной.
— Ну а Ходок? — не вытерпел Лакр. — Ты хорошо его знаешь? Что он за человек? Почему его так боятся?
Белка неожиданно вздохнула:
— Да как сказать… Человеком-то его считать, наверное, уже нельзя. Ну, по крайней мере, он умеет делать то, чего ни один смертный не повторит. К примеру, очень силен. Скор. Живет долго и почти все время проводит в Проклятом лесу. Но не здесь, не в межлесье, а в настоящем. Понимаете? За кордоном. А то и за второй не боится зайти.
— Разве есть и второй? — удивился Терг.
— Есть, — кивнула Белка. — На самом деле их тут три. Первый — тот, что отделяет обычный лес от межлесья. Его почти не видно. Не зная, пройдешь мимо и не заметишь. Только через пару часов сообразишь, что деревья уже не те, зверушки, даже мелкие, как-то по-другому на тебя посматривают, у невинных зайчиков отчего-то выросли немаленькие зубки, как у моего Курша, а мелкая стрекоза может так нагадить, что потом всю жизнь будешь с ожогами ходить. Но это пустяки. Как правило, в межлесье нет по-настоящему опасных гостей. Рейдерам надо лишь следить, чтобы никакой цветочек в спину колючкой не плюнул, да чтоб бабочки на уши не садились. А вот настоящий, то есть второй кордон… ну, граница, по-вашему, вот это, я вам скажу, да. Мимо него ни за что не пройдешь. Вокруг всего Проклятого леса стеной стоит и внутрь никого не пускает. Хотя и оттуда на нашу сторону — тоже. Но это хорошо. Потому что за этой границей, если продраться и не помереть от укуса ядовитого клеща (а там почти все до единой твари смертельно ядовиты, от клопа до дятла)… если проскочить под паутиной, разминуться с колючками, шипами и ядовитой смолой… если не попасть на ужин к плотоядным муравьям и не подставить шею какой-нибудь твари, не говоря уж про гиен, волков, лис и прочую гадость (а там даже мелкое зверье имеет привычку прыгать сверху, чтоб сразу к горлу подобраться)… так вот, если вы сумели все это осилить и каким-то чудом выжить, то тогда и поймете, что межлесье — это детская площадка по сравнению с настоящим лесом.
— Я слышал, там кабаны здоровенные водятся? — обронил Терг, прокручивая в голове рассказ рыжего рейдера.
— И кабаны, и гиены с тебя ростом, и песчаники,
