В руку монаха перекочевал кошель с солидами, для начала Козимо предпочитал платить серебром, ведь неизвестно, насколько ценной будет добыча…
— Мы можем посмотреть?
— Да, я отправлю с вами служку, он покажет. — Кошель мгновенно исчез в складках монашеской одежды.
Служка, деревенского вида парнишка, то и дело шмыгавший носом, повел их куда-то на самый верх. Массивная дверь не была закрыта, но поддалась нажиму не сразу, ее петли заржавели.
— Надо подтолкнуть. Ржавая совсем, — кряхтел служка, налегая плечом.
Лоренцо отодвинул его в сторону и спокойно потянул дверь на себя. Служка мог мучиться до второго пришествия или пока не разбил бы дверь совсем, просто она открывалась наружу, а не внутрь.
— Хе! — рассмеялся подросток. — А я-то, дурак…
— Еще какой, — согласился Лоренцо. — Ох и пыльно!
— Ага. Вы там сами… Смотрите и берите что хотите, так сказано.
Через полчаса Козимо понял, что хочет почти все. На покрытых толстым слоем пыли полках лежали свитки и старые книги. Стоило тронуть любую, как в воздух поднималось целое облачко.
Лоренцо достал из кармана платок, повязал, закрывая нос и рот и беззлобно ворча:
— Ну ты и работку нашел, братец.
Козимо последовал его примеру.
Следующие пару часов они перебирали манускрипты. Далеко не все достойно внимания, многое было подпорчено, а то и безнадежно испорчено, у листов отрезаны поля, а то и вовсе счищен текст. Монах позже объяснил, что древние рукописи никому не нужны, а монахи используют пергамент, чтобы создавать маленькие молитвенники для прихожан.
— Это богоугодное дело.
Козимо мысленно добавил: «За которое хорошо платят».
Но озвучивать свою догадку не стал. Чтобы не глотать пыль самим, они щедро оплатили услуги знающего классическую латынь монаха, поручив тому отобрать древние рукописи. А еще Козимо показал монаху:
— Вот, написанное такими буквами отложить в отдельную стопку.
Монах знал классическую латынь, но не владел древнегреческим. Ему было все равно.
Просмотрев отобранное, Медичи отложил две дюжины тех, что действительно могли представлять интерес для Никколи, и еще дюжину не столь ценных.
Настоятель монастыря оказался достаточно ушлым. Узнав, что молодой банкир щедро платит, он решил воспользоваться этим:
— Мессир Медичи, вы можете купить всю библиотеку за тысячу флоринов.
Козимо мог возразить, что монастырь останется совсем без библиотеки, но вспомнил, в каком та состоянии, не стал укорять жадного монаха ни в чем.
— Мне не нужна вся библиотека. Я ищу лишь некоторые старинные рукописи.
— Продается только целиком!
Медичи смотрел на рыхлое лицо с обрюзгшими щеками выпивохи и думал, разворачивал ли он хоть раз те самые свитки, из-за которых торгуется, понимает ли истинную цену богатства. Хорошо, что не понимает, как и другие, которых они уже встретили по пути и, несомненно, еще встретят. Иначе всего состояния Медичи не хватило бы для выкупа древностей, валявшихся на чердаках и в подвалах.
— Повторяю: мне не нужно все. Я отберу десяток рукописей и заплачу за них по флорину за штуку.
— Нет!
Терять доход, даже гипотетический, трудно, монах явно уже прикинул, на что потратит огромные деньги, и смириться с мыслью, что сумма будет много меньше, не готов.
— Ну что ж, жаль… Хотя бы приведите библиотеку в порядок, может, найдется другой покупатель, — развел руками Козимо.
Он не стал говорить, что те самые две дюжины ценных рукописей уже давно на пути во Флоренцию. Лоренцо не стал ждать, когда старший брат договорится с настоятелем, к тому же младшему Медичи надоело мотаться по городам и весям, и он с удовольствием принял предложение брата отвезти рукописи домой. Разбиравший библиотеку монах оказался вполне сговорчивым, вернее, понял, что в случае продажи библиотеки настоятель не получит ничего, и предпочел обойтись дюжиной флоринов за свое тайное содействие.
Они еще только седлали коней, когда подскочил служка:
— Отец настоятель просит вас к себе.
Медичи спокойно кивнул и жестом остановил вознамерившегося последовать за ним охранника:
— Я быстро.
Настоятель то ли что-то заподозрил, то ли очнулся, но начал не со снижения цены:
— Мессир Медичи, вокруг немало разбойников, я предлагаю вам охрану…
От самого себя? Козимо скупо улыбнулся:
— Я не вожу с собой золото, а грабить ради двух дюжин серебряных монет глупо. К тому же у моих людей есть оружие и умение им пользоваться.
Монах почти взвыл:
— Как же вы собирались покупать нашу библиотеку?!
— Я не собирался покупать всю.
— Но и часть ее стоит денег, — не мог успокоиться настоятель.
Козимо пришлось объяснить ему то, что когда-то услышал от отца.
— Но эти ваши расписки ничего не стоят! Вместо золота или серебра вы даете мне бумагу?!
— За вот эту бумагу с моей подписью вы можете в любом отделении банка, и не только нашего, получить сумму, которая в ней стоит. Получить в любой момент и тут же потратить или оставить на хранение. А можете вообще пока не получать и держать расписку у себя. Флорины дорожают, и то, что сегодня можно купить на дюжину, завтра легко купите на десяток.
Монах сомневался. Он понимал, что там, за пределами монастыря, давно течет другая жизнь, где уже почти правят вот такие непонятные люди, но совсем не был уверен, что это ему нравится и что это надолго.
— Что вам мешает попробовать? — Глаза молодого Медичи насмешливо блеснули. — Все равно рукописи валяются в пыли.
А вот глаза монаха заблестели совсем иначе, он решился на крайнюю меру — открытую угрозу.
— Зачем вам, мессир Медичи, языческие рукописи?
Все старые каменные сооружения пахнут сыростью или в словах монаха прилетел привет от кардинала Доменичи из Констанца? Козимо с трудом справился с собой, чтобы не передернуть плечами, но ответил спокойно:
— В этих рукописях нет ничего языческого, они всего лишь на древнегреческом. Если бы у вас нашлось время их прочитать, вы опасались куда меньше. Они в
