Затем какое-то движение у дверей заставило ее поднять голову.
Вошел Джулиан вместе с незнакомой женщиной. Быстро оглядел палату.
– Где Кэтрин?
Лиза встала. На лице доктора она прочла тревогу – тревогу, причины которой не понимала, но от которой у нее заколотилось сердце:
– Ее перевезли в операционную, чтобы извлечь ор…
Джулиан развернулся и кинулся к дверям.
– Надо остановить их!
Глава 21
26 декабря, 01 час 08 минут
по центральноевропейскому времени
Париж, Франция
Согнувшись в три погибели, Грей пробирался под растрескавшимися каменными сводами.
По катакомбам они брели всего четверть часа, но коммандер уже с трудом понимал, где находится. Симон уверенно вел их по хитросплетениям тоннелей, через пещеры с граффити на стенах; по узким выщербленным колодцам, так называемым chatières, или «кошачьим лазам», они спускались все ниже и ниже. Впрочем, и Симон один раз затоптался на месте, а потом повернул назад, бормоча что-то о провале, которого раньше здесь не было.
По счастью, время от времени их проводник рисовал на стенах мелом стрелки и кресты, которые должны были, при необходимости, помочь экспедиции найти дорогу назад. Но все же Грей старался не отставать от Симона.
У него имелся единственный в группе ультрафиолетовый фонарь, закрепленный под стволом «зиг-зауэра». Свет его, не видимый невооруженным глазом, улавливали чувствительные детекторы очков ночного видения. Он позволял группе видеть в темноте, однако Грей использовал фонарик осторожно, включив на самую малую яркость: он опасался, что ультрафиолетовые лучи отразятся от какого-нибудь источника свечения и выдадут их присутствие.
Как сейчас.
Войдя в следующую пещеру, Пирс с облегчением выпрямился во весь рост – и тут же дальняя известняковая стена перед ним словно взорвалась красками. Вся она была покрыта росписью. Путешествуя под землей, Грей и его товарищи встретили уже немало цветных надписей и рисунков, но ничего подобного этому шедевру, сокрытому во тьме, еще не видели. В ультрафиолетовых лучах гигантская фреска сияла и переливалась разными красками, словно окно в какой-то волшебный мир.
На фреске иссохший труп правил ладьей, в которой вез свой собственный гроб. Путь его лежал через темные воды к далекому острову, покрытому кипарисами и украшенному портиками, очень напоминающими гробницы.
– На доброе предзнаменование что-то не похоже, – проворчал Ковальски.
– Это работа художника-диггера по прозвищу Одиночка, – шепотом объяснил Симон. – Трудился над ней целый год. Вариация на тему картины Арнольда Беклина «Die Toteninsel» – «Остров мертвых».
Грей прочел латинскую надпись под фреской.
Надпись представляла собой палиндром: ее можно было читать и слева направо, и справа налево. Смысл ее показался Грею туманно-пророческим и пугающим, а звезда, помещенная между строками, вызвала у него нервную дрожь. Пентаграмма – такая же, как символ «Брушас интернэшнл», даже повернута так же. Словно этот символ удостоверял, что они на правильном пути.
И снова Грея охватило странное чувство – чувство, что он идет по дороге, предназначенной ему судьбой.
Заметив, куда он пристально смотрит, Симон перевел палиндром вслух:
– «Мы кружимся в ночи, пожираемые огнем».
Грей долго смотрел на надпись, представляя себе огненный ад там, наверху. Здесь, в катакомбах, ничто не напоминало о трагедии Парижа: воздух был прохладным и сырым, известняковые стены – холодными и влажными. Единственным свидетельством пожара оставались легкий запах дыма да редкие, полупрозрачные дымные облачка, висящие в неподвижном воздухе, словно призраки умерших, ищущие себе прибежища в холодных гробницах.
– Пойдемте, – сказал наконец Монк.
Грей кивнул и махнул Симону, чтобы тот вел их дальше.
Все ниже и ниже, все глубже и глубже в толщу земли.
Еще несколько минут – и впереди замерцал слабый свет. Опасаясь, что они приближаются к врагу, Пирс выключил ультрафиолетовый фонарь. Однако тревога оказалась ложной. В потолке над ними обнаружился круглый колодец, шахта трех футов шириной – и в ней, на головокружительной высоте, ярдах в пятидесяти или более, плясали крохотные оранжевые звезды. Приборы ночного видения многократно усиливали их свет. Грей закрыл линзы своих очков и выдвинул окуляры так, чтобы лучше разглядеть шахту – и обнаружил, что сверху она прикрыта стальной крышкой. Впечатление оранжевых звезд создавали отверстия в этой крышке, в которых мерцали отблески пожара.
Симон указал на серые, безликие известняковые стены рукотворного колодца.
– В тысяча восемьсот семидесятом году кладбище Монпарнас было переполнено, не хватало места для новых захоронений, и по приказу императора могильщики сбрасывали древние останки сюда, в карьеры, по которым мы сейчас идем.
В подтверждение своих слов он указал на россыпь костей на полу – обломки ребер, бедер, разбитых черепов. Группа осторожно пробралась через месиво человеческих останков.
– Сложных конструкций из костей и прочего, что показывают в музеях, вы здесь не найдете. Здесь никто таким не заморачивается.
– Если так, кто сложил вот это? – спросил громким шепотом (точнее, тем, что у него сходило за шепот) Ковальски, указывая рукой в проход слева.
Там, в конце прохода, стоял трон, сложенный из пожелтевших костей, с сиденьем из ребер, спинкой, сложенной из бедренных костей, и черепами вместо подлокотников.
– Хотелось бы надеяться, что человеческие руки, – Симон пожал плечами. – Но вообще об этих местах всякое рассказывают. И о костях, которые двигаются сами по себе, и…
Ковальски заметно вздрогнул и мрачно покосился на Грея.
– Это последний раз, когда ты выбираешь маршрут!
Пирс махнул рукой, призывая всех идти дальше, однако предупредил:
– Мы приближаемся к тому месту, что засекла Мара. Теперь ни звука!
Хоть коммандер и опасался здешней необычной акустики, все же до сих пор чувствовал себя в относительной безопасности. Он постоянно прислушивался, но не слышал звуков – ни голосов, ни эхо, – которые свидетельствовали бы о том, что здесь есть кто-то еще.
Если мы не слышим их – должно быть, и они не слышат нас.
Теперь ситуация в любой момент могла измениться.
И все же его снедало беспокойство. Что, если враг уже ускользнул? Дело сделано, Париж в огне: зачем «Тиглю» здесь задерживаться?
Думая об этом, Грей все ускорял шаг. Еще несколько минут быстрой молчаливой ходьбы в темноте – и вдруг Симон остановился так резко, что Грей едва на него не наткнулся.
Тоннель впереди сужался: на протяжении ярдов тридцати его покрывал плотный слой костей высотой до середины голени.
Однако не это остановило Симона.
Проводник указывал в дальний конец тоннеля, влево, где виднелось узкое ответвление. Из него в главный проход сочился свет, достаточно яркий, чтобы ослепить приборы ночного видения.
Грей снял и убрал очки ночного видения. Монк и Ковальски последовали его примеру, а затем крепче сжали оружие. У Монка был еще один «зиг», у Ковальски – все та же винтовка, в его могучих лапищах смотревшаяся детской игрушкой.
Как и планировалось, теперь очки ночного видения носил только Симон.
Грей молча указал ему в обратную сторону. Задача молодого человека была выполнена. Он был гражданским, боевого опыта не имел, и Пирс не хотел подвергать его ненужной опасности.
Симон не заставил просить себя дважды – повернулся и бесшумно исчез во тьме.
Едва он ушел, как внимание Грея вернулось к