Мара не сомневалась, что главная страсть этой женщины – любознательность. Вместе с матерью Карли Элиза Герра стала одной из основательниц «Брушас». Поначалу финансировала бо́льшую часть деятельности этой организации из собственного кармана: Элиза была богата, ее семья принадлежала к старинному роду, их состояние накапливалось столетиями. Тогда она говорила, что счастлива тратить деньги на благое дело, что лучше пусть они послужат человечеству, чем плесневеют в банке…
Очевидно, истинные ее мотивы были иными.
И все же Мара ничего не понимала. К горлу подступала тошнота. Какой-то дурной сон…
– Но она же погибла! Я своими глазами видела ее смерть!
– Она хотела, чтобы так все думали. Тем не менее, Элиза Герра жива и здорова – это вы тоже видели своими глазами. Сейчас мы проводим повторную экспертизу человеческих останков, найденных в библиотеке. Предыдущий осмотр тел был очень поверхностным – эксперты определили по внешним приметам, кто есть кто, и дело закрыли.
Мара представила себе, как Карли горюет у гроба матери, покрытого американским флагом – гроба, в котором лишь пепел и обгоревшие кости: все, что осталось от ее матери после того, как пожар меж каменных стен превратил подвальное помещение университета в крематорий.
– Она инсценировала свою смерть, – продолжал Пейнтер. – Либо в нее стреляли холостыми, либо намеренно только ранили. Как только камера перестала работать, она ускользнула, оставив вместо себя тело, более или менее подходящее по типу и размеру, – чтобы обмануть криминалистов при торопливом осмотре.
Мара едва его слышала. Словно в тумане, припоминала она свои университетские годы – и многое теперь представало перед ней в новом свете. Когда Элиза говорила, что хочет положить конец преследованию женщин, – выходит, она лгала? Или, быть может, пыталась привлечь Мару на свою сторону, тоже сделать служительницей нового мирового порядка? Вспоминая некоторые их разговоры, девушка ясно сознавала: Элиза испытывала ее, смотрела, не удастся ли склонить ее на свою сторону.
А когда это не удалось…
Мара заговорила – решительно, даже яростно:
– Она… она думала, что я принесу «Генезис» в библиотеку, чтобы показать всем и программу, и дизайн самой сферы. Именно Элиза выбрала день зимнего солнцестояния. Наверное, в этом для нее был символический смысл. Она всегда стремилась подтолкнуть судьбу. Но я не успела вовремя все закончить. Не успевала приехать в Коимбру и в последний миг согласилась провести удаленную презентацию. Будь я там…
– Будь вы там, вас бы тоже убили или схватили, – закончил Пейнтер. – А люди «Тигля» располагали бы временем и возможностью сделать с вашим устройством все, что они пожелают.
Мара взглянула на мягко сияющую сферу на полу и крепче сжала телефон, подумав о матери Карли и трех других женщинах.
– Что ж, я жива – и я остановлю эту тварь! Что нам делать?
Пейнтер сказал ей несколько слов, затем попросил передать трубку Монку. К их разговору Мара уже не прислушивалась. Она вернулась к Еве – к Еве на тусклом мониторе, во всей ее силе и красоте.
Сейчас ты нужна мне больше, чем когда-либо прежде.
За спиной у нее Монк заканчивал разговор с директором Кроу.
– Что ж, договорились. Я спасаю мир, а ты – мою девочку.
– Надеюсь, теперь, когда вы с Марой вернулись в строй, мы сможем сузить ареал поисков, – ответил Пейнтер.
Глава 31
26 декабря, 11 часов 55 минут
по восточному поясному времени
Плейнсборо, штат Нью-Джерси
Лиза торопливо шла по больничному коридору.
Она только что закончила разговор с Пейнтером. Тот рассказал обо всем, что произошло в Европе, – и особенно о том, как это должно сказаться на ситуации в Штатах. С облегчением услышала Лиза, что Монк не предал «Сигму», что все это была двойная игра с целью либо убедить Валю отпустить заложниц (не удалось), либо получить оборудование, по которому она связывалась с внешним миром. Эта часть схемы принесла успех, и теперь над захваченным планшетом трудилась команда специалистов.
Лиза знала: им представился единственный шанс спасти Харриет и Сейхан.
Почти единственный. Есть еще надежда – нет, тень надежды – на то, что предложил попробовать Джулиан.
В холле Лиза прошла мимо двух вооруженных охранников. По приказу Пейнтера доступ на этаж, где лежала Кэт, был закрыт для посторонних и тщательно охранялся. Лиза вновь ощутила укол вины, вспомнив, что Валя Михайлова проникла в больницу, подобралась к ней неузнанной и использовала ее телефон, чтобы связаться с Монком.
Теперь на все незнакомые лица Лиза смотрела с подозрением. Страх за Кэт заставил ее забыть об осторожности, а кроме того, ей не приходило в голову, что такое возможно. Хотя, учитывая состояние Кэт…
Та, по-прежнему подключенная к аппарату искусственного дыхания, лежала в палате, опутанная трубками и капельницами. С той минуты, когда Джулиан вбежал в операционную и потребовал не изымать у нее органы, прошло семнадцать часов.
Заметив вошедшую Лизу, нейролог поднял голову.
– Все готово, начнем через несколько минут.
Джулиан сидел перед компьютером, установленным возле постели Кэт. Монитор и системный блок были подсоединены к нейрологическим серверам, находящимся в подвале больницы. Лиза представила себе сервер – высокий ящик, мигающий зелеными огнями, в котором находится экспериментальная нейронная сеть Джулиана. Вчера они уже использовали эту сеть, чтобы расшифровать сканы МРТ Кэт и разглядеть образы, созданные ее мозгом: кинжал и шляпу ведьмы. Этих ключей оказалось достаточно, чтобы выйти на Валю Михайлову.
Теперь они собирались испытать еще более новую и экспериментальную методику, разработанную врачом, находящимся здесь, в палате, – доктором Сьюзен Темплтон, молекулярным биологом, с которой Джулиан много лет проработал в Принстоне. Исчерпав свои возможности, Джулиан обратился за помощью к коллеге. Быть может, двигало им и чувство вины – ведь он понимал, что, скорее всего, именно последнее испытание ускорило смерть Кэт.
Лиза не надеялась, что эта процедура принесет успех. Разумеется, Кэт она не спасет. Ее подруга уже мертва. Тело, покоящееся в кровати – тело, чья грудь ритмично вздымается и опускается благодаря аппарату искусственного дыхания, а сердце рефлекторно сокращается без участия мозга, – лишь пустая оболочка. И то, что они сейчас попытаются сделать, напоминает какую-то нечестивую некромантию, почти что насилие над трупом.
Они хотят вырвать информацию у мертвой.
Сомневался даже Пейнтер. «Почему ты думаешь, что Кэт еще что-то знает? Не лучше ли оставить ее покоиться в мире?» Однако окончательное решение предоставил Лизе, веря, что она сделает правильный выбор. А Лиза знала: сама Кэт ухватилась бы за любой, сколь угодно призрачный шанс спасти дочь.
Но была и другая причина.
Лиза наклонилась, взяла Кэт за руку. Устремила взгляд на ее обритую голову, покрытую сетью электродов, на шлем с ультразвуковыми проводниками, скрывающий череп. С самого начала Лиза не отходила от постели Кэт, видела и чувствовала, как она боролась. Ее подруга не сдавалась, не опускала руки до самого конца. И, будь у нее возможность, продолжала бы бороться и после смерти.
Лиза сжала безжизненную
