Странно, но неписи словно не чувствуют боль. Этот Ферет атаковал меня на десяти процентах ХП! У них боль отключена, или… или Стойкость имеет максимально возможное значение! Я же помню его перекошенное лицо. Да, скорее всего, это Стойкость. У нас – оживление с потерей процентов, у них – нереальный болевой порог. Большинство игр устроены так, что с повышением навыка качать его становится все сложнее. У меня Стойкость поднялась до пяти, и уверен: для того чтобы сделать ее максимальной, нужно будет пройти через адовы муки. И сравнивать тут нельзя. После смерти все неписи все равно попадают на великую череду перерождений и снова возвращаются в этот мир. Так что совсем непонятно, кому больше повезло: им или нам…
Чуть меньше чем за четыре часа я сделал семь банок яда, выпил пять чашек кофе и разобрал пару десятков вариантов эквипа. С улицы больше не раздавался грохот отбойника, но пригород Халимы еще не затих. Трактирщик за окном отчитывал своих криворуких работников, мычали в стойлах отходящие ко сну рофы, позвякивали железом проходящие мимо гостиницы патрули.
Уже близилась ночь, когда за окном мелькнула чья-то тень, проем полыхнул синими разводами силового щита, послышался звук мягкого падения, и снизу донеслась едва различимая брань. Сразу следом за этим дверь в комнату содрогнулась от чудовищного удара снаружи, спустя мгновение удар повторился, потом еще раз, еще…
«Черт!» – морщась от непрекращающегося грохота, подумал я, с досадой глядя на сотрясающуюся створку во входном проеме. Местная группа захвата по мою скромную душу. То, что это стража, сомнений не вызывало. Воры себя так топорно не ведут. Я дернулся только в самом начале, но потом махнул рукой и продолжил пить кофе, наблюдая за стоящим на огне тиглем. Они все равно не смогут войти. Сейчас пошумят немного и успокоятся. В первый раз, что ли, со мной такое?
Тем временем к ударам в дверь добавилось какое-то странное шипение, а силовая пленка окна зарябила от прилетающих снизу болтов. Сколько играю, не перестаю убеждаться, что стража тупоголовая везде. Показали на дверь – они будут в нее долбить, пока не прикажут обратное. Ну-ну… Продолжайте, ребята, мне очень страшно.
Сейчас суетиться нет смысла. Они сюда заявились всей толпой: человек пять внизу и сколько-то в коридоре. Вот когда успокоятся и разойдутся, оставив по паре стражников там и тут, тогда и нужно будет выходить.
Нет, ну вот же попал! Но я и подумать не мог, что они так оперативно среагируют, иначе сразу бы покинул гостиницу. Просто… так никогда не случалось! В тот момент, когда неписи решают, что убийца именно ты – падает репутация, и есть какое-то время на то, чтобы свалить! Но репа до сих пор не упала, а значит, они пока не уверены, что тех уродов убил именно я. Но все равно пришли! Поумнели, блин, на мою голову!
Тем временем стук оборвался, а из-за двери, подтверждая мои предположения, раздался холодный презрительный голос:
– Ты ведь слышишь меня, безродный! Ты обвиняешься в убийстве двух членов славного Дома Акри! Если ты сейчас же не впустишь нас внутрь, умирать будешь долго и мучительно. Я, децем Первой полукентурии стражи Халимы, Кесем из Дома Акри, говорю тебе это!
«Вот именно, что членов, – хмыкнул я, сделал глоток кофе и с досадой посмотрел на дверь. – Сейчас, конечно, уже метнулся».
Тут даже и думать нечего, выход только один. Они все равно будут меня пытать. Виноват я или нет – дело десятое. А потом наденут специальный ошейник и сунут в какой-нибудь подвал до отправки на ближайший рудник. И, боюсь, тремя сутками я тут не отделаюсь. Смерть с потерей уровней в такой ситуации предпочтительнее. А значит, будем прорываться. Только не сейчас, а чуть позже…
Молчание за дверью длилось секунд тридцать, потом по коридору загрохотали сапоги, раздался звук удара и следом заискивающий голос трактирщика:
– Господин децем! Я вам точно говорю, что ни я, ни мои ребята не видели, как он выходил!
– Ключ!.. – рявкнул в ответ десятник.
– Вот, – промямлил трактирщик, – но эту дверь невозможно открыть! Только через двое суток, когда закончится время аренды. Чужаки умеют ставить…
– Молчать! – уже спокойно произнес командир группы захвата, раздался еще один звук удара, и трактирщик притих.
Жестко у них тут. В Вайдарре за подобное обращение с хозяином гостиницы десятнику городской стражи такая ответка прилетела бы от гильдии торговцев! Как бы сам в Шанаму не загремел после этого. Но тут демократией и не пахнет. Стража Совета далеко, да и вряд ли им есть дело до какого-то трактирщика. Плевать на него, о себе надо думать.
Ведь реально, в Антруме становится слишком жарко, а раз так – нужно всегда иметь возможность уйти. Приготовлю-ка я еще один яд. Из остролиста, для личного применения. Живым в руки к этим уродам попадать не стоит. Уж лучше уровни потерять, чем оказаться в ошейнике.
За дверью возились еще минут двадцать, в окно тоже никто больше не лез, и вскоре все затихло. Я еще минут сорок позанимался алхимией, затем убрал инструменты в сундук, поставил будильник на три часа ночи и завалился спать. Утро вечера мудренее, а время сейчас работает на меня.
Проснувшись, как и планировал, я еще некоторое время лежал, глядя в потолок и прикидывая варианты. В дверь с тех пор никто больше не ломился, за окном тоже никаких шевелений.
Поднявшись с кровати, я сунул нужные пузырьки в ячейки на поясе, а все лишнее убрал из сумки в сундук. Еда, вода на пару дней, банка яда, два золотых и немного алхимии. Все это потерять не жалко. В Зул Гиите, в случае чего, продам камень и куплю экипировку на ауке.
С этими мыслями я вытащил из сумки Эликсир Больших Возможностей и залпом опрокинул в себя приторно-горькую жидкость. Сотня ко всем параметрам… Тут и дерьмо сожрешь ради лишней тысячи ХП. Впрочем, дерьмо пусть жрет стража Халимы, у меня есть кое-что повкуснее.
Закончив с баффами, я сел за стол, вытащил банку приготовленного яда, потянулся за кинжалом, когда в голове раздался характерный писк и перед глазами поползли маленькие красные строки:
Вниманию всех игроков, находящихся в Антруме! Отношения между Старшими Домами Алеан и Кладд стали враждебными! Антрума застыла на пороге большой войны!
«Вот, значит, как», – мысленно хмыкнул я, вскрывая плоскую баночку с коричневой жирной субстанцией. Дроу
