Прождав некоторое время, Леобен отправляется на охоту. Он говорит, что ему просто необходимо убить кого-нибудь, и я его понимаю. Мы только что потеряли человека, который в каком-то смысле был нашим отцом. Мы росли как заключенные и подопытные его экспериментов, но Лаклан также воспитывал нас. Воспоминания о детстве, все еще разрозненные – оборванные моменты и обрывки разговоров, – бессмысленно дрейфуют в моей голове. Но я знаю, что в глубине души заботилась о нем в детстве, несмотря на все то, что он сделал. И там, куда когда-то падала его тень, теперь пустота, и я еще не знаю, как перестроить свои эмоции, чтобы заполнить это пространство.
Леобен ушел, а я уже несколько часов сижу, привалившись спиной к одной из шин джипа, и просто смотрю на пламя – то ли впала в оцепенение, то ли шокирована. Мне кажется, если я позволю себе что-то почувствовать, то тут же провалюсь в пропасть внутри себя и уже не смогу выбраться. Или, может, буду в порядке. Холодная и бесстрастная, как Лаклан. Не знаю даже, что хуже.
Огонь потрескивает, а руки Коула дергаются во сне. Он переворачивается на бок и прижимается ко мне. Его кожа теплая и румяная. И мне приходится собрать все силы, чтобы не убрать в стороны его руки и не впиться ногтями ему в грудь, целуя нежную кожу под подбородком, где не растет щетина. Он еще не знает о том, что Лаклан сказал мне. Насчет моего мозга.
Да я и сама не знаю, как к этому относиться.
Если Лаклан записал свои мысли поверх моих, то, возможно, я всего лишь его копия. Исковерканный клон-мутант, который отличается от него лишь одной половой хромосомой и нечеловеческой ДНК. У меня его кожа, я делю с ним личность. И все, что осталось от Цзюнь Бэй – гудящие в дальних углах моего разума воспоминания о девушке, которая мне едва знакома. Не знаю, хватит ли этого, чтобы воскресить ее, или я действительно потеряла себя.
И не знаю, какой из вариантов пугает меня сильнее.
Того, что я узнала о Цзюнь Бэй, пока взламывала генкит в лаборатории, мне хватило, чтобы понять, что ее тяжелое детство определило ее поступки. Она впитала в себя всю боль, которая проникла в сердце, затвердела и превратила его в глыбу льда. Я думала, что Коул оружие из стали, но внутри он невероятно мягкий. Он ранимый и нежный.
А Цзюнь Бэй нет.
Ее голос затих в голове, но я все еще чувствую его силу, слышу эхо на периферии разума. Если воспоминания вернутся и я снова услышу ее голос, то откроюсь боли, которую она вынесла. Не уверена, что смогу это выдержать. И не знаю, хочу ли этого.
Но когда я думаю о маленьком горном льве на груди Леобена, то чувствую пустоту внутри.
Бревно трещит от огня, и Коул начинает шевелиться, а затем опускает руку на мою лодыжку.
– Привет, – моргая спросонья, говорит он. Он потирает заспанные глаза. – Где Ли?
– Охотится, – отвечаю я. – Не вставай. Я осталась наблюдать за тобой. А он хотел выпустить пар и немного пострелять.
Коул улыбается, его глаза опухли.
– Вполне в его духе.
Я фыркаю:
– Как ты себя чувствуешь?
– Я под кайфом от лекарств, но, думаю, все будет хорошо. А как ты?
Я пожимаю плечами.
Мои руки перебинтованы, а нога почти не двигается, но меня беспокоят не физические раны.
– Я не очень хорошо с этим справляюсь, – признаюсь я.
Коул раскидывает руки, приглашая прижаться к нему, но я не уверена, что должна обнимать его. Я не та девушка, которую он любит. Что почувствует Коул, когда узнает правду о том, что Лаклан сделал со мной?
– Иди ко мне, – протягивая мне руку, говорит он. Он обхватывает мое запястье и тянет на себя. – Я знаю, что нам еще многое предстоит выяснить, но мы вместе. И все будет в порядке.
Я сворачиваюсь калачиком рядом с ним и вдыхаю его аромат. Больше всего на свете мне хочется верить ему.
Но я не уверена, что могу. Не знаю, все ли в порядке. Не знаю, кто я и как мне справиться со всем, что случилось.
Коул убирает волосы с моего лица.
– Как твоя новая панель?
Я опускаю голову на изгиб его плеча и поднимаю руку.
– Странно… я чувствую алгоритмы, которые никогда раньше не использовала. Я даже не знаю, что они должны делать.
Он улыбается, и в его глазах появляется блеск. Он берет меня за руку и нежно переворачивает.
– Могу я кое-что попробовать?
– Конечно, – настороженно говорю я.
Он скользит рукой вдоль моего предплечья, пока наши панели не оказываются прижатыми друг к другу. Так он когда-то делал с Леобеном. Я загружаю мысленный интерфейс, ожидая увидеть сообщение или какой-нибудь файл, но чувствую лишь слабый, покалывающий жар в животе.
– Подожди, – говорит он, поднимает мою вторую руку к лицу и проводит пальцами по своей щеке.
Искры опаляют мою кожу там, где я прикасаюсь к нему.
– Я… я чувствую то же, что и ты?
– У-гу, – отвечает он и передвигает мою руку, проводя пальцами по своим губам.
И мои губы тут же опаляют огненные линии.
– А ты чувствуешь то же, что и я?
– Конечно, это зацикленная обратная связь. – Он улыбается и притягивает меня ближе, а затем склоняется надо мной, чтобы поцеловать.
Как только наши губы соприкасаются, чувства расплываются по моей коже, а нервы стремительно распаляются. Дыхание перехватывает, тело сотрясает дрожь. Это похоже на фейерверки – крошечные взрывы удовольствия с каждой секундой становятся все сильнее, пока не наступает момент, когда я больше не могу сдерживаться.
– Святые угодники, – выдыхаю я и, отстраняясь, разрываю связь между нашими панелями. – Это вы с Леобеном делали, когда прижимали руки панелями друг к другу?
Он запрокидывает голову и заливается смехом, который вскоре превращается во вздрагивание от боли.
– Нет, но я обязательно расскажу ему об этом.
Щеки опаляет румянец, а тело все еще покалывает от пережитых ощущений.
– Этот чертов кусок кода.
Коул улыбается:
– Изначально предполагалось, что его будут использовать для передачи уровня боли во время медицинских исследований, но ты взломала его много лет назад.
– Я переписала его?
– Да, малышка. Ты всегда была крутой. И дело не в Лаклане. Ты ведь это знаешь, правда? Это всегда была ты.
Я встречаюсь с ним взглядом, и мое сердце пропускает удар. Огонь освещает его ресницы и изгибы лица.
– Я все слышал, – говорит он. – Лаклан хотел, чтобы я это услышал. Он транслировал ваш разговор мне. Но, думаю, в глубине души я всегда знал это. Все будет хорошо, Кэт. Мы пройдем через это.
– А как же… Цзюнь
