Чек улыбнулся. Вполне оптимистически.
– Апокалипсис мне друг, я его чувствую, мы с ним росли на соседних улицах… Конец света возможен для меня, возможен для вас, Сирень. Для них… – Человек указал на Артема и на Ерша, – для них никакого конца света нет. Для них это реальность, данная в ощущениях. Насколько безумен мир, в котором ударный миноносец сил самообороны носит имя «Энола Гэй»! В этом, именно в этом прекрасное безумие наших дней!
Ерш нас, разумеется, не слушал, строил пирамиду. Каменный столб. Каирн. Артем научил. Ерш брал камни обеими руками, сжимая их беспалыми ладонями и аккуратно устанавливая друг на друга. Дальше третьего камня дело не продвигалось, пирамидка обваливалась, но Ерш с упорством брался за дело снова и снова.
– Будущее всегда реализуется посредством качественного скачка, – продолжал Чек. – Эволюция, как бы за нее ни цеплялись, – это тупик, ловушка. Человечество это знало. То есть ощущало. Разумеется, на уровне коллективного бессознательного. Мы рождены не к ползьбе, но к полету. Наш вид создан для экспансии, вне экспансии он не может существовать, это бессмысленно отрицать. Двадцать первый век положил предел экспансии в ближний космос, человечество ощутило тупик, мы оказались заперты внутри гелиосферы. И человек ответил войной. А что делать? Надо было расчистить плацдарм для броска, надо было оправдать свое предназначение…
– Это вы о чем? – первый раз поинтересовалась я.
– А вы не знаете?! – оживился Чек.
– Не знаю, – сказала я.
Совершенно искренне.
– Все дело в царствии, разумеется, небесном.
– Что?
– А как же? Царствие небесное.
И собаки. Как же. Стал тяжек мне мой макинтош. И жарко в нем. И тысяча лет минула, а все так же и все то же. Милая девочка. Единорог.
– Я сейчас объясню, – усмехнулся Чек. – Господь создал Вселенную с миллионами галактик, миллиардами звезд и несчетным количеством планет. Мироздание населяют сонмы существ, в глазах которых светится надежда и разум. Господь создал Вселенную и покинул ее, он где-то…
Чек показал в небо.
– Где-то там. Сидит на своем сияющем алмазном троне на планете Вечность и ждет, ему не занимать терпения.
– Чего же он ждет?
– Нас. Или их. Зеленых пауков с каких-нибудь там Центавров, рыжемордых псоглавцев. Или разумную плесень. Первых вернувшихся, – совершенно спокойно ответил Человек. – Кто первым доберется до Него, тот и наследует Царствие Небесное. Это великая гонка, и мы созданы для этой гонки, впрочем, как и все… Что-то я сбился… Артем, скоро ли каша?
Каша была готова. У Ерша снова упала пирамида. Мы стали есть. Ерш, как ни странно, едой не заинтересовался, продолжил строить. После каши мы спустились с горы. Дорога была уже заполнена китайцами, спешившими к югу, мы шагали, держась от них в стороне, китайцы на нас тоже не особо смотрели, брели, казалось, погруженные в одну на всех думу.
Возможно, из-за утра, возможно, из-за каши, из-за солнца, из-за воздуха, поднимающегося с моря, шагать получалось легко. Мы быстро спустились с горы, преодолели несколько невысоких сопок и вышли на дорогу, спускающуюся к морю. Чек тут же объявил, что мы добрались, осталось недолго.
– Если будет достаточно тихо, мы можем услышать сивучей, их много.
Мы стали шагать быстрее, и Чек, и Ерш старались, словно у них не имелось проблем с ногами и они всю жизнь мечтали услышать сивучей. Артем теперь не удалялся от нас, шагал чуть справа и впереди.
Сейчас бы весьма пригодился квадр или хотя бы телега, покатились бы.
Внезапно заговорил Артем, до этого молчавший. Он говорил, не оборачиваясь, но все равно я слышала. Рассказал, что эта небольшая долина, ведущая от перевала к морю, раньше была прекрасна. Артем не застал то время, но он видел альбом. Сопки зеленели, и с них текли ручьи, в раскинувшейся до моря растительности зрел виноград, в аккуратных домиках жили люди, солнце с утра заглядывало в долину, как оно смотрело в нее и сейчас, хорошее, мягкое, еще не разозлившееся к полудню солнце. Здесь росли цветы, самые красивые на острове. Здесь собирался мед, черный, солоноватый и горький. Здесь, в узких и светлых распадках, цвели сон-трава и маньчжурские яблони, а в глубине между сопками искрились целебные родники.
Ничего не осталось. Сейчас здесь только ржавчина и уголь, и пыль, и прах с пустотой.
Через час дорога повернула влево, и мы увидели город, весьма заметно отличавшийся от всех городов, которые я видела на Сахалине до этого. Прежде всего красками. В остальных городах Карафуто главными цветами являлись серый и желтый, здесь же строители не поскупились: аккуратные двухэтажные дома, выглядевшие вполне себе новенькими, были выкрашены разноцветными красками: синими, белыми, оранжевыми, что напомнило мне архитектуру наших пригородных районов.
– Невельск, – объяснил Артем. – Закрытый город… Был, во всяком случае. Это единственное место на Сахалине, где живут исключительно японцы, ни ханов, ни корейцев сюда не пускают.
Невельск выглядел пустым и покинутым. Он мало пострадал от землетрясения, лишь некоторые дома дали трещины и покосились, но в целом все неплохо сохранилось. Но жителей не было. Китайцы, не задерживаясь, шагали на юг, обтекая вполне еще пригодные дома, в окнах которых оставались стекла. Невельск тянулся вдоль побережья узкой полосой. Дорога к центру, однако, оказалась плотно заполнена беженцами, так что они разлились по всему городу. Сивучей я не слышала.
– Опоздали, – сказал Чек. – Все сбежали.
Но без особого сожаления сказал.
Мы свернули с дороги и теперь стояли у ближнего дома, глядя на текущих китайцев. Их стало больше, они спускались с перевала селевым потоком, точно их выдавливало из-за гор.
Артем и Чек принялись обсуждать дальнейшие действия, мы с Ершом отдыхали. День начался вроде недавно, но я успела устать, остров обмял и меня. Да, я устала, так что и макинтош казался мне тяжел, давил на плечи, тянул к земле. Чек говорил, что надо идти к Крильону. Дорога хорошая, хотя и узкая, пройти можно, и лучше не терять времени. Артем предлагал поискать лодку. Невельск – портовый город, здесь должна найтись лодка. Чек возражал – лодки здесь вряд ли остались: если население покинуло город, то велик шанс, что уходили они морем. Чек и Артем спорили. Ерш держал меня за руку и, кажется, спал.
Китайцы шагали, сосредоточенно и…
Я поняла, что передвижение это изменилось. Теперь китайцы шагали быстро. Гораздо быстрей обычного. Я насторожилась и хотела сказать это Артему, но в этот момент закричал Ерш.
Толпа китайцев на секунду замерла и побежала. То есть вдруг, разом, они кинулись бежать, вокруг нас закипело движение, все пришло в движение. От обилия этого движения вокруг у меня закружилась голова, я прижалась к стене дома сильнее, чтобы не упасть. Китайцы спасались, как зебры от ворвавшегося в
