– Тогда Эгре сам проводит нас к нужному, – не слишком уверенно ответил сообщник.
Я лишь выразительно фыркнула. Скорее, проведет не к сейфу, а в другое место, с не менее надежными запорами. Или попросту закопает. Обоих. Бернара для завершения ритуала и меня, как нежелательную свидетельницу, для заметания следов. Нет, герцогская безопасность не зря славилась. Хотя то, что Анри до сих пор не заметил странностей в поведении «иноры Маруа», несколько удивляло. Но, может, его основным достоинством была не проницательность, а умение подбирать кадры? В любом случае каждый лишний день увеличивал угрозу разоблачения. Тянуть нельзя. Понимал это Бернар, понимала это и я. Нужно срочно что-то делать. Но что?
– Я думаю, единственный человек, который может заставить Эгре открыть сейф, – ваш отец, Бернар. Значит, нужно постараться как-то до него донести, что создание, которое рядом с ним, – не его сын, а Эгре – преступник, пытающийся пресечь вашу династию.
Почему-то эти слова давались неимоверно трудно. Не может быть преступником человек, поцелуй которого я не могу забыть. Да что там забыть – мне неимоверно хочется повторить. Возможно, Анри на это и рассчитывал, когда целовал. Использовал весь свой опыт, чтобы заручиться моей поддержкой, гад этакий! Не дождется!
– У меня нет доступа к отцу, – мрачно сказал Бернар. – Боюсь, я во дворец под личиной не смогу попасть.
– Зато у меня есть, – решительно ответила я. – Сегодня бал. Уж как-нибудь постараюсь подобраться к герцогу и сказать… А вот что сказать, придумайте вы. Нужна какая-то кодовая фраза, чтобы ваш отец понял, что я от вас, и поверил моим словам.
– Кодовая фраза… Как мне раньше в голову не пришло? – Бернар в сердцах стукнул кулаком по спинке кровати. Посмотрела я на это безо всякого одобрения: вряд ли герцогская щедрость распространится на покупку новой мебели. – Только что бы такого придумать?
– Ничего придумывать не надо, – всполошилась я. – Нужно вспомнить что-то такое, что знает только он и вы.
Бернар уставился в потолок, внимательно так уставился, словно рассчитывал найти там подсказку. Судя по всему, ему в голову и теперь ничего подходящего не приходило: не было у него с отцом общих секретов, или те, что были, никак не подходили для опознания посланца от сына к отцу.
– Ничего не могу вспомнить, – после долгих раздумий заявил он.
– Должны же у вас быть какие-нибудь кодовые фразы на такой случай? – возмутилась я. – Вы же не обычная семья, от вас целое герцогство зависит.
– Отец заговаривал на эту тему, – пояснил Бернар, – но я считал это не заслуживающими внимания глупостями. Времена магических заговоров давно прошли.
– Прошли, говорите? – усмехнулась я. – Что же вы тогда здесь делаете? Нет, они не прошли, просто заговорщики стали лучше готовиться. Не тяп-ляп, а с многолетним внедрением и подготовкой.
Тут я опять вспомнила про поцелуй и окончательно разозлилась. И на тех, кто так тщательно готовится, и на тех, кто забывает об элементарной осторожности и вляпывается по уши. И не просто вляпывается, но и не понимает серьезности своего положения. Да еще и пытается затянуть нас с папой. Нет, папе я так ничего и не рассказала, но в случае провала пострадает и он. Все это я и высказала Бернару перед тем, как уйти и захлопнуть дверь в его комнату.
До отъезда на бал я с ним больше не разговаривала. Все равно он ничего нового не скажет, а думать мешает. Хотя единственный доступный мне вариант – попытаться обратить внимание герцога на странности в поведении его «сына». Правда, «инора Маруа» тоже демонстративно отворачивалась и выглядела настолько оскорбленной в лучших чувствах, что папа озабоченно спросил, уж не поругались ли мы. Я только рукой махнула, не желая жаловаться на чужую плохую память, и потребовала, чтобы наконец Жак врезал между нашими комнатами замок. Папа огорченно вздохнул, но распорядился.
Перед отъездом «инора Маруа» все же подошла ко мне и тихо сказала:
– Я должен перед вами извиниться, Шанталь. Положение действительно довольно серьезное, а выхода я не вижу, и вас втянул.
Моя обида сразу прошла как не бывало, и я уже посмотрела на своего собеседника с большей приязнью.
– Да, вы относитесь ко всему, как к игре, словно при проигрыше вам дадут возможность реванша, понимаете? Но этого же не будет. Проигрыш станет окончательным и для вас, и для меня.
– Хорошо, что вы это понимаете, Шанталь. А то вы так выглядели после поцелуя с Эгре… – с нехорошим намеком сказала моя «компаньонка». – Вот он вряд ли настолько впечатлился, что пересмотрит свои планы, чтобы включить в них вас.
От его неприличных намеков я разозлилась снова. Я, можно сказать, только и делаю, что пытаюсь забыть про этот несчастный поцелуй, а мне про него постоянно напоминают: Бернар – словами, а Анри – одним своим видом. Я же не просто так целовалась, а чтобы дать возможность маркизу добыть артефакт. А он теперь меня постоянно попрекает.
– Непременно у него об этом спрошу, – заявила я. – Сразу, как только увижу.
Развернулась так, что хлестнула подолом бального платья по ногам маркиза, настоящим, тем, что скрывались под фантомом, поэтому оснований для расстройства у меня сразу стало больше: опять Бернар не поддерживает тактильную составляющую. А если его кто-нибудь захочет обнять? Он же и выше, и тверже настоящей иноры Маруа. Нет, если доберусь сегодня до герцога, сразу скажу ему, что думаю про его отпрыска. Может, легче станет.
– Шанталь, я не хотел вас обидеть, – донеслось мне вслед.
Не хотел, но обидел, к тому же опять забыл про осторожность. Если кто слушал, непременно удивился, с чего это инора Маруа говорит о себе в мужском роде. Там прокол, тут прокол – и вот уже выстроенная мороком картина трещит по всем швам, а за домом наблюдают…
Анри встретил нас в герцогском замке сразу по приезде и посмотрел на моего папу так, что тот сразу вспомнил о неотложных делах в другом конце зала и сбежал. Я проводила его расстроенным взглядом. Нестойкий у меня родитель, а я не горю желанием остаться наедине с женихом, пусть даже на виду толпы гостей, наводнивших зал.
– Как там поживает инора Маруа?
Вопрос Анри был неожиданен и сразу заставил меня мучиться мыслью: он спрашивает потому, что подозревает что-то, или беспокоится о своей бывшей любовнице. Решив придерживаться второго варианта, я едко ответила:
– Замечательно поживает. Мой папа горит желанием осчастливить меня мачехой. Так что можете не переживать за будущее вашей… вашего близкого человека.
– Мне казалось, вы с ней нашли общий язык, даже испытываете симпатию.
– Вам казалось, – отрезала я. – Не понимаю, кому она вообще может нравиться.
– Не скажите. Тех, кому нравится, – предостаточно.
Этот странный разговор, в котором так и не прояснилось, о ком
