Жизнерадостный идиот! Так бы и стукнула, но теперь вырываться будет совсем неприлично. Мы двинулись в сторону стоящих пар, и моя рука вздрогнула, когда заиграла музыка. Другая музыка! Я внутренне застонала. Ну конечно, везет как утопленнице – это был самый интимный, непредсказуемый парный танец наподобие нашего танго. Те же резкие паузы, тот же страстный стиль – выдержу ли я его с таким противником? Лучше бы скакала с ним в хороводе!
Или он знал?
Не было смысла об этом думать. Мы стояли уже среди танцующих, которые, правда, постарались отойти немного, чтобы образовать круг побольше. Ну еще бы. Всем было страшно. Одной мне весело. Тень сжал мою руку правой рукой, левой обнял за талию и перешел в наступление. Меня тут же охватил жар. Раньше, когда я читала о том, что тело может предать, я никогда не верила. Ну как может предать то, что управляется разумом? И тем не менее. Неужели опять стихии нас подталкивают друг к другу? Нельзя, нельзя, черт возьми! Нельзя поддаваться этой музыке, этому танцу, этому телу. Он презирает меня, говорит гадости, и я не должна открываться ему только потому, что у нас может быть фантастический секс!
Да, я понимала причины его поступков. Правящий. Холодный, жестокий, привыкший получать все, что хочет. Привыкший, что ему подчиняются. Привыкший, что женщина тиха и послушна. Ну, то есть совсем на меня не похожа. Да, он меня хочет, но я его бешу; уж не знаю, что его бесит больше – то, что у меня есть свое мнение, или то, что я влезла со своим непонятным происхождением в высший род. Но факт остается фактом. Единственное, в чем следовало отдать ему должное, в ситуации с Элем он делает все, чтобы тот на мне не женился. Пусть и по другим причинам, нежели я. Но здесь его понимание, что нам с его племянником большого счастья не грозит, было мне на руку.
Его движения, за которыми я старательно следовала, становились все более сложными и страстными, я чувствовала, что мой внутренний огонь начинает меня пожирать – еще немного, и я начну делать глупости. Я закусила губы. Мой разум метался в поисках выхода. Танго – или местный ардан – это танец страсти, танец подчинения женского мужскому. Если мы продолжим в том же духе, то придворных ожидает представление в виде вертикального секса. Так может, что-то изменить в этой схеме? Мне не обязательно быть покорной, если я начну борьбу, то мне удастся подчинить себе тело и эмоции.
Я улучила момент, когда Арий перехватывал меня из одной руки в другую, сделала прокрутку и, развернувшись, повела свою партию. Наступление, разворот, взмах ногой. Резко подаю ему руку, но позволяю лишь коснуться ее кончиками пальцев, а сама захожу сзади. Пусть это будет борьба, пусть будет против всех танцевальных – и великосветских – правил, но я не могу подчиниться и показать свои истинные эмоции. Только не ему. И не всем этим людям.
Я увидела изумление в глазах Правящего. Он не собирался сдаваться, но и заставить танцевать, как должно, не мог, разве что воздействовать грубой силой, а это неизбежно вызвало бы насмешки. Мы продолжали. Вместе и порознь. Страсть и ненависть. Иногда касаясь друг друга, иногда расходясь довольно далеко. Вокруг нас уже давно не танцевали, мы же были слишком увлечены этим диалогом, чтобы обращать на это внимание. Рука на талии. Прогиб назад. Поворот, и я прижимаюсь к его спине.
Резкий рывок, и я, почти выламывая руку, оказываюсь впереди. Ладонью вокруг его головы, как будто в ласке, и толчок в грудь – уходи! Рука в руке, нога к ноге. Расходимся и встречаемся. Как ни странно, я практически успокоилась. Скомпенсировать страсть ожесточением в качестве временной меры оказалось весьма эффективным средством.
В какой-то момент музыка оборвалась на высокой ноте и тут же сменилась на легкую медленную мелодию. Мы же стояли друга напротив друга. Я первая опустила глаза – равнодушию это ближе, чем продолжение противостояния – и подала руку, позволяя ему провести мимо шокированных зрителей к нашей ложе. Во взгляде Рона, который стоял сейчас там, я прочла немой вопрос и поняла, что разговора избежать не удастся. Если кого-то и обманул наш танец, то не его. Может быть, это и к лучшему.
Я взяла предложенный бокал, скрывая волнение, отпила из него глоток и спокойно повернулась к Арию. И даже нашла силы поблагодарить его за танец. Он церемонно поклонился, ничего не ответив, и ушел. Что ж, вечер можно было продолжать.
Анна.
Арий шел с совершенно каменным лицом в сторону императорского трона, даже не пытаясь извиняться или огибать людей. Впрочем, никого ему и не надо было огибать – лорды и леди шарахались от него с полупоклонами сами.
Эта иномирянка! Отказаться подчиниться – даже в танце. Опять плюнула на все нормы высшего общества. Снова. И зачем он пригласил ее? Зачем вообще пошел к ней?! Он же планировал как можно меньше общаться с этой девушкой, но… Он просто не мог не подойти. Она была невероятна. В этом ее платье, со взглядом дикой кошки… Когда он увидел, как Анна заходит в зал, он готов был метнуться к ней и закрыть от жадных взоров. И взбесился от этого своего желания так, что решил ее наказать. А получается, наказал сам себя.
Хотя надо отдать должное ее находчивости. Никто еще с таким изяществом и грацией не отказывал ему в подчинении. Поняли ли эти идиоты, что окружали их, что произошло на самом деле? Или опять приняли ее за дикарку, не знающую этикета? Дикарка и есть. Эта дикая необузданная страсть, которая кипела в ней и была знакома ему не понаслышке, порой принимала воинственные и причудливые формы. Стоило ему прижаться в танце, как в венах мигом вскипела кровь, и сила, которая помнила ее, хотела ее, требовала ее, попыталась подчинить его разум. Он был готов в какой-то момент просто схватить ее и утащить к себе, подальше ото всех! Именно поэтому он не желал с ней никаких отношений. Тень не может позволить себе терять разум, не может увлекаться кем-то настолько, чтобы забыть о правилах и нормах. Он и не будет. Надо просто найти себе женщину. Завести с кем-нибудь отношения. Его последняя любовница удачно вышла замуж, так что пора найти кого-то еще.
К трону он подошел почти довольный своим решением. Правда, Император Геллард с легкостью настроение испортил:
– Интересное представление ты мне показал.
– Рад, что повеселил, – пробурчал Арий.
– Не ерничай.
