– Я покажу тебе самое любимое свое место, – глаза Эля странно блестели. – Родители запрещали нам лазить в башни, ну и на балконы и крыши, боялись, что мы свалимся. Это не так давно все верхние этажи опоясали силовыми сетями, сейчас, даже если захочешь спрыгнуть, не сможешь. Маг придворный постарался. А тогда да, для нас было очень опасно. Но мы все равно сбегали от нянек, а потом от учителей и пробирались куда только можно. Иногда с друзьями, иногда с Оленой. Но чаще я бывал здесь один. Увидишь.
Он вел нас по направлению к одной из северных башен. Там обнаружилась шикарная меблированная, но необжитая гостиная – само по себе отличное место для посиделок. Но Эльтар увлек дальше, к небольшому проему, от которого начиналась узкая винтовая лестница, стиснутая каменными стенами с двух сторон. Мы поднимались довольно долго, я уже успела устать, да и в платье было не очень удобно. Удивительно, как дошла Олена в своем корсете и пышной юбке.
– Мое убежище, – наконец провозгласил Эль.
Мы оказались в круглой комнате, с огромными проемами без стекол, низким потолком и каменным полом. Был довольно теплый вечер, но наверху оказалось прохладно из-за гуляющего ветра. Эль зажег пару факелов, воткнутых в стены, и достал одеяла из лежащей на полу стопки. Одно расстелил на полу, разложил там вино и еду, еще два выдал нам, чтобы мы закутались, как в плащи.
– Смотри!
Я выглянула наружу. Это было очень красиво. Уже опустилась ночь, а подо мной сверкал дворец. Камень светился немного сам по себе – мягким теплым светом, и ярче – обжитыми окнами и магическими лампами. Тонкая башня, на вершину которой мы и забрались, была расположена на самом краю, очень высоко и как бы парила над другими башнями и всей громадой строения. Город угадывался в ночи по переливам света и отдельным ярким точкам, раскинувшись за пределами белоснежной же стены. Я рассматривала архитектурную жемчужину в восхищении: были видны искусная резьба, флаги и галереи, но все в незнакомом ракурсе.
– Вот там, видишь? То помещение с огромным балконом – это бальная зала. А вот зал для приемов, в котором мы сейчас были. Башня, в которой вы живете с Роном. А вот та маленькая круглая чаша – то место, где была твоя дуэль.
– Отсюда кажется, что дворец – большое добродушное животное, – вспомнила я картинку из детства. На ней был нарисован мифический огромный кит, носящий по волнам целый город. – Спасибо, что показали! Эль, Олена… Вы ведь росли, мм… нормальными детьми. Почему потом появилось все это высокомерие, снобизм? Ну не знаю, вот смотрите на Рона, Фарна, Ари, они же другие?
– А чем мы сейчас ненормальные? Люди разные, Анна, – тихо произнесла девушка и улыбнулась. – Это с тобой Рональд мягок, он тебе друг и брат, другим он представляется гораздо более жестоким и непримиримым. Да, в детстве было позволительно играть с кем угодно, хоть с сыном кухарки. Но потом… Ты не можешь не стать тем, кем тебя воспитывают и хотят видеть. Это Империя, и наше поведение, даже если оно кажется тебе излишне холодным или снобистским, часть ее. Если я начну показывать чувства или проявлять мягкость или неуместную живость – меня не поймут. С друзьями я могу себе позволить больше, но для посторонних нужны те маски, которые мы носим. Это часть защитной стены, которая ограждает Таларию от проблем, и вот я не знаю, что произойдет, если убрать эту часть. Поэтому многих так возмущает твое поведение. Ты как будто отрицаешь необходимость этой защиты.
Я задумалась. А девушка глубже и умнее, чем мне казалось. Может, и я в чем-то не права? Но, с другой стороны, я понимала, что не сделала ничего, что подрывало бы устои общества. И многое готова была принять, хоть и не все. Да, система всегда остается системой, и не мне ее порицать и рушить; многого ли наши революционеры добились, когда уничтожили дворянство как класс? Но кое-что было неприемлемым. Я вздохнула:
– Я согласна с вами, но… не до конца. Не потому, что я бунтарка или росла не во дворце и мне так уж весело шокировать окружающих, а потому, что многие за этой системой прячут собственный мерзкий характер. Подумайте сами, Зердана, она ведь спокойно оскорбляет окружающих – и все ей это прощают, потому что она принцесса. Эль, ты ведь не лучше порой себя ведешь. Вспомни наши первые встречи и твою полную уверенность в праве на унижение какой-то там Галади-тель. Я не против благородного сословия, сама к нему принадлежу, не против и этих масок, я против того, что многие неуместно считают благородным. Презрение к тем, кто ниже по статусу, высокомерие… Я считаю, что истинное благородство – это готовность помогать тем, кто в этом нуждается, и умение не навредить окружающим. Так что пусть мое поведение возмущает, но… Кого-то возмущает, а кого-то заставляет задуматься.
– Например, меня? – Эль внимательно смотрел на меня с каким-то непонятным выражением.
– Например, тебя.
Олена медленно кивнула:
– В твоих словах есть резон. Когда ты общаешься со мной… У меня такое чувство, будто я дышу свежим воздухом. Я думаю, твой брат и его друзья поэтому так много с тобой проводят времени. И даже дядя…
– Что дядя?
– Он… Мне показалось, он по-другому вел себя рядом с тобой, человечней как-то.
Олена покраснела, замолчала и уселась на одеяло. Я тоже решила не продолжать эту тему, тем более что Эль нахмурился.
– Давайте нальем, наконец, шампанского.
30Мне хотелось отвлечься.
На Земле на меня тоже иногда накатывало это ощущение, что в жизни что-то идет не так: слишком много разных мыслей и никакой ясности пути. Тогда я уезжала на природу: в горы, кататься на сноуборде, на сплав, в велопробег. Голову отлично прочищало. Здесь все эти варианты были сомнительны, но почему бы и не попробовать?
– Поехали в поход?
Сегодня была тренировка с Роном. Он учил меня мысленному проникновению в отдельные области сознания, приоткрывая то
