Изредка спецслужбы накрывали целую бригаду бакланов, в таком случае фискал мог обогатиться. За годы войны империю охватила настоящая волна предательства, особо отличившихся филеров власти награждали памятными медалями, им предоставлялись бесплатные туры на курорты Фракии, земельные наделы в оккупированной Галиции. Хотя случалось по-всякому. Службисты были не лишены своеобразного чувства юмора. Злополучный поклонник Яноша Лютеранина получил то, о чем больше всего мечтал. Сувенир с автографом кумира. И теперь он в обмороке лежал в куче городского мусора, а памятной наградой наслаждался офицер полиции.
Леска опутала микрорайон города. Граждане пугливо жались к стенам домов, лающие немецкие слова передавали состояние растерянности и страха. Девушка стиснула приклад так, что побелели костяшки пальцев…
Настучала на нее и компанию соседка! Злобная старушенция прибыла с семьей из черты оседлости. Могилев или Барановичи. Черт их разберет! После того как законодательная сессия Петрополиса провела закон о всеобщей натурализации, различия между родами и сословиями стирались весьма стремительно. Переселенцы с удовольствием нанимались в тайную полицию на должность внештатных сотрудников. Так они без хлопот получали регистрацию в городе и восьмизначный номер, татуированный на внутренней стороне бедра. Они имели право заниматься торговлей, покупать рабов из числа военнопленных молдаван, румын и болгар. Отдельные ловкие негоцианты открывали банки, субсидировали военные подряды. Крупнейший промышленник современности Майкл Боткин финансировал создание тайного оружия. Оружие возмездия, так проходила в циркулярах ведомства Министерства обороны бомба, начиненная отравляющим газом высочайшей степени токсичности. Ходили слухи, что толика этого вещества способна уничтожить население небольшого города…
– Горе Греку! Горе Греку, беда Греку!
От причитаний дребезжали зеркала.
– Пасть в скрепу, опарыш! – отрезала Даша.
Человек поперхнулся. Девушка использовала обидное ругательство из репертуара честного баклана. За короткое время она завоевала авторитет среди лихого племени. Редкий случай, чтобы обычная шалава обладала таким норовом, умом и характером! А от мастерства ее боя захватывало дух у бывалых волков! И знаменитый Иван Архангельский беседовал с ней целых два часа! Матерые волки не помнили случая, чтобы старец так долго общался с простецкой шалавой! После той беседы он наказал бакланам ее слушаться и оказывать всяческую поддержку. Чудо чудное!
– Пасть в скрепу… – добродушно сказал крепко сложенный рослый мужчина. – Смачно чумичка уела Грека, ловко! Оно и понятно, на швабе не каркнешь!
– Суши ложу, Гордей! Слово волка, я припомню!
Все рассмеялись, зная безобидную натуру скандалиста. Громкая ругань на швабе заставила друзей подбежать к окнам. У одного баклана сдали нервы, самодельная стрела впилась полицейскому в плечо. Выстрел послужил сигналом для остальных, в сторону блокпоста полетели дротики. С шумом взорвалась паровая граната. Почуяв реальную опасность, смерды разбегались. Леска не блокировала мост, людям удалось пересечь Фонтанку, возле тесного прохода между фургонами торговцев образовалась давка. Остальным горожанам пришлось совсем худо. Они не заметили, как оказались в западне. Мужчина с нервным тиком попытался перепрыгнуть опасную ограду, но задел коленом леску и с криком покатился по земле. Люди жались друг к дружке, офицер забрался на подножку фургона и громко заорал, пытаясь перекрыть всеобщий гвалт:
– Не двигаться с места! Хальт! Скоро операции финиш, и вы все пойдете по домам. Яволь?!
– Вас накажут! – крикнула мать арестованной девушки. – Мы – почтенные горожане!
– Это военная операция! Милитер операцион! Ферштейн?! Действия согласованы лично с герром Янушем!
Дротик прервал речь незадачливого парламентера. Офицер упал на бок. Лишенные командира служивые открыли суматошную пальбу из арбалетов. От стрел потемнело в воздухе.
Издалека прилетел звон колокольчика. Сначала едва слышный, будто ветер принес отголоски музыкального перезвона, он стремительно нарастал. Баклан по имени Гордей отшатнулся от окна.
– Звоны идут…
– Звоны идут! – закричал Грек, зажал уши и присел на корточки, словно намереваясь справить нужду. – Гордей ресноту молвит! Звоны!
Власти вознамерились использовать оружие, запрещенное международной конвенцией. Причем не на поле брани, а в самом центре столицы! Звон колокольчика стал еще громче. Полицейские спешно нахлобучивали на головы шлемы, высокий осанистый мужчина в длинном сюртуке, с платиновым орденом участника войны на муаровой ленте, сморщился, будто у него заболел зуб. Он размахивал тростью, как витязь боевой палицей, сочный баритон разносился над улицей:
– По какому праву?! Вы обязаны уведомить население в канун операции! Номер вашего жетона!
– Шайзе! – крикнул поручик. Согласно присяге, он занял место старшего после того, как офицер вышел из боя. Он постучал пальцем по уродливому шлему на голове, давая понять, что ничего не слышит.
– Соблаговолите снять эту дрянь!
– Имеется конвенция Семи Держав! – поддержала мужчину дородная дама. Она держала на руках белого шпица. Песик заливался лаем, рвался с рук хозяйки.
– Точно так! – обрадовался неожиданной поддержке господин. – Согласно конвенции, власти не имеют права использовать орудия террора против мирных граждан. Вы – офицер, давали присягу императору!
По набережной медленно продвигалась машина со свастикой на капоте. Над кузовом возвышался огромный раструб, вроде гигантской трубы от граммофона. За рулем сидел офицер, с ног до головы закутанный в серебристую фольгу. Автомобиль остановился на перекрестке, мощность звонов нарастала. Звук догнал ветерана войны неожиданно. Даша впервые видела, как действует оружие. Поначалу мелодичный звон вызывал положительные эмоции, словно ласкающий слух колокольный перезвон. По мере приближения звука он становился нестерпимым, ныли зубы, кружилась голова. Третья степень уровня звонов вызывала паралич. Хотя, если вовремя использовать ватные тампоны, уровень вредного воздействия несколько снижался. Специальные защитные шлемы закрывали голову, на глазах имелись фильтры…
Звоны впервые применили Войска Коалиции против мадьярских солдат в битве под Краковом. С точки зрения военной стратегии мера была жестокой и бессмысленной. Мадьяры воевали из рук вон плохо, сдавались в плен батальонами при первой же серьезной опасности. Армия формировалась из рабочих и крестьян. Людям были чужды захватнические интересы короля Атиллы.
К тому
