– И что?!
– Мы притащим домой демонов, как комья осенней грязи на башмаках… – тихо проговорил Малышев. – Поэтому Иван вернулся назад!
– Попахивает дурдомом! – буркнул Стрельников. – Если они – твари бестелесные, на кой черт им нужен проводник?!
– Этого я не знаю. Но я уверен, что задача троянов – попасть в наш мир. И они сделают все, чтобы мы на закорках принесли их с собой. Вроде как черт нес Вакулу-кузнеца из гоголевской сказки.
Рудик внимательно слушал и, уловив паузу, вежливо встрял в разговор:
– Гои говорят много, но делают мало. Рудик здесь родился, вырос и умрет в здешних местах. Рудик хочет, чтобы его похоронили рядом с папой, хотя папа был плут и скряга. Папу тоже забрали после смерти нехорошие господа, но за долю серебра они дали бумагу, где указано место захоронения. И Рудик не хочет, чтобы из его рта вылезал черный язык, как у нашей ящерицы Матильды. И если небу было угодно, чтобы гои оказались здесь, быть может, им следует подумать о том, как помочь Рудику умереть в своем привычном туловище, а не стать вместилищем для трояна?!
Стрельников громко расхохотался, спугнув стайку воробьев. Он хлопнул торговца по спине, так, что тот пошатнулся.
– Наш друг прав! Все не случайно! Если нас принесла сюда нелегкая, давайте решать, чем помочь аборигенам? Что скажешь, Даша?!
Она глубоко вздохнула:
– Это было мое предсвадебное путешествие…
– Ну, это меняет дело! Отпустим девушку домой, мужики?
– Надо отпустить! – улыбнулся Малышев.
– Милость твоему сердцу, чумичка! – вздохнул Тихон.
Идиллическую сцену прервал возглас Малышева:
– Никто не видел, куда делся Ершов?
В парке было пустынно. Чернела мокрая после дождя кора деревьев, с проспекта доносились голоса часовых – шла перекличка. Ветер принес отголоски взрыва, далеко отсюда, в выборгской слободе тайная полиция охотилась на бакланов. Паровые гранаты при взрыве издавали много шума, как пугачи. Между корней дерева прошмыгнула белочка, сиреневая дымка разлилась по небосклону – с востока надвигался рассвет. Здесь все было очень похоже на привычный земной пейзаж, едва уловимые искажения были заметны внимательному наблюдателю.
– Худо дело! – сплюнул Стрельников. – Прав был гном – черное сердце. Надо было его еще на болоте пришить. Торчим на чужой территории, как пятна для снайперов. Веди на ночлег, Рудик!
Они пересекли Каменноостровский проспект, за еловой рощей туманной громадой возвышалась мечеть. Кушнер назвал ее татарским домом. Едва ли в культовом здании проходят молебны. Присказка местных жителей – «клянусь небом» – дань языческим традициям, нежели символ веры.
На территории мечети находилась уютная трехэтажная пристройка с изящным флигелем. Козырек был выполнен в форме золотого петушка – искусно вырезанная модель. Рудик поднялся по узкой лесенке, наугад достал в подполе ключ. Щелкнул замок, торговец нырнул вовнутрь, громыхнула кастрюля, послышалась сдавленная брань. Рудик призывал небо покарать нечестивого хозяина сей обители, что раскидал вещи как попало. Спустя мгновение в окнах зажегся слабый свет свечи.
– Зайд гезунд! Чтобы Рудик так вечно жил, друзья! Истинно говорю, добрейший человек Израиль Моисеевич, богаче и щедрее господина не знала земля Петрополиса! И снеди полно, и выпить есть немало и закусить! Прошу в дом!
Глава 9
Косьян
Друзей разбудил музыкальный гвалт. Словно в татарской мечети установили сверхмощные динамики и теперь они извергали какофонию безумных звуков. Иезуитская смесь английского рока эпохи семидесятых, фашистских гимнов и русских народных мелодий. Компиляция звуков и не снилась самому отважному авангардисту. Закрывая солнце, на башне мечети развевался штандарт со свастикой, под ним трепетал на ветру гигантский плакат. Лысая голова першего трояна империи Яноша Лютеранина.
«Янош – отец народов! В его руках наше будущее!»
Ниже – новый рекламный постер: «Огни Бела! В день нисходящего Тельца в здании Дворца Ассамблеи состоится весенний праздник. Огни Бела!»
Плакат репродуцировал сценку из фильма для взрослых в финальной стадии. Когда все собираются в теплой компании. Причем мероприятие совершалось в палатах Зимнего дворца; на фоне обнаженных тел виднелись парадные портреты императоров; на консолях стояли фарфоровые вазы императорского завода.
Пронзительный аккорд выдал сумасшедшую фальшивую ноту, все стихло – крики менял, перестук лошадиных копыт по мостовой… Взорвалась паровая граната, послышались вопли раненых, немецкая брань. Обычное утро обычного дня в славном граде Петрополисе.
Стрельников, поднявшийся с топчана, выглядел свежим и бодрым. Четыре часа сна полностью его освежили. Даша протерла сонные глаза кулаками, остальные беглецы продолжали спать. Тихон жалобно простонал сквозь дрему и перевернулся на другой бок. Лежали вповалку, на полу, скромная обитель Кушнера не предрасполагала к комфорту.
– С добрым утром! – прошептал Стрельников.
– Привет…
– Надо сообразить завтрак, пока хлопчики спят. У нас сегодня ответственный день. Пойдем искать твоего проводника.
– Пойдем! – улыбнулась девушка. В присутствии Стрельникова ей было не страшно.
Даша выглянула в окно. Эротический плакат маячил напротив мансарды.
– Праздник Бела… – прочла она вслух. – Вчера Кушнер рассказывал про сатанинские обряды в Эрмитаже.
Они прошли в тесную комнату, которая, по задумке архитектора, являлась кухней. Стены были увешаны сушеной воблой, на столе лежали кирпичи тяжелого хлеба и ломти сыра, покрытого плесенью. В тазу бултыхалась пахучая жижа. Стрельников подозрительно понюхал содержимое кастрюли.
– Коровья сыть! – деловито кивнула Даша. – Сначала воротит, но потом привыкаешь.
– Довелось попробовать. Без картошки и правда в глотку не лезет. Из чего заразу варят?
– Не знаю. Получается что-то вроде нашего холодца, только вонь ужасная.
– После деликатесов подземного Монте-Кристо выглядит паршиво, но подкрепиться необходимо. – Он разлил варево по глубоким мискам.
Даша посмотрела на Стрельникова исподлобья:
– Ходили слухи, что тебя посадили за убийство!
– Это правда.
– Кого ты убил?
– Предателей. Старая история, долго рассказывать.
