– Донна! Волшебная донна! Возьмите в провожатые Жермена, и вы не пожалеете! Всего пять монет, и умелый кормчий со дна морского разыщет ваш крестик!
Бубенцы на колпаке шута издавали мелодичный перезвон.
– Откуда ты знаешь про крестик?!
Шут залился радостным смехом, вдруг сделался необычайно гордым, приосанился, выставил ножку, обутую в красный сапожок.
– К вашим услугам Луи Жермен Давид де Галарса! Сиятельный кавалер трех орденов Франциска и лучший коверный придворного базилика! Но для своих друзей я просто Жермен!
Стрельников смотрел на человечка, мучительно пытаясь вспомнить, откуда он знает это живое, чуточку обезьянье лицо, густые брови, быструю артикуляцию. Он хлопнул себя по лбу ладонью:
– Черт побери! Луи де Фюнес! Только молодой!
Шут испуганно огляделся по сторонам, прижал палец к губам.
– Нежелательно произносить это слово! Они появятся тотчас, жди беды!
– Знаем, слышали! И драться здесь тоже нельзя. Но вы точно – Луи де Фюнес?!
Человечек грустно пожал плечами:
– Халтурщик заимствовал мой образ! Я познакомился с молодым испанцем, будучи на отдыхе в Валенсии. Зеленая страна – это нечто особенное! Там нет правил! Хочешь – дерись, хочешь – крути адюльтеры, все нипочем! Бывал на каникулах пару раз. Готовы взять в проводники Жермена?
– Вы знаете, что у меня похитили крестик! – Даша пыталась перекричать шум толпы, вой рожков, труб, бой барабанов.
– Оф кос, леди! Конечно, знаю! У Здоровяка ножик, у Грешника тоже крестик. Нехитрая арифметика, кошары!
– И ты знаешь, как разыскать наши вещи? – Стрельников не мог отделаться от наваждения, что перед ними звезда французского кинематографа.
– Можно попытаться, – уклончиво ответил тот. – Вон здесь сколько всего!
Прилавки ломились от изобилия товара. Самый большой блошиный рынок в мире! Все свалено в кучу – расчески, карманные зеркальца, перчатки, зонтики, пуговицы с оборванными нитками в дырочках, кепки и галстуки. На одном из прилавков красовался ажурный дамский лифчик, а рядом с ним пара чулок и тончайшие батистовые панталоны. Среди многообразия вещей встречались сотовые телефоны, часы, авторучки. Назначения некоторых изделий трудно было угадать. Так, рядом с собачьим ошейником лежала замысловатая конструкция из блестящего металла. Вроде бластера, какими их изображают художники-фантасты на картинках. Бластер внимательно изучали двое необычных субъектов. Похожие на приматов существа, заросшие длинной черной шерстью до пят, с грустными карими глазами на человеческих лицах. Похожие образы использовали уфологи в фотографиях сомнительного качества и не менее сомнительного происхождения. Так они представляли себе йети.
– Сатирусы! – небрежно кивнул Жермен. – Уроженцы Озалии. У них ни гроша за душой нет.
– Озалия? – переспросила Даша.
– Планета в системе Гончих Псов. Не силен в астрономии, могу ошибаться. Доминиус малость перестарался, кроя историю их планеты на свой лад, вот теперь они мыкаются между мирами. Иногда их берут на роль породистой собаки. Сатирусы умные, послушные, только робкие. Они берутся за любую работу, лишь бы платили. Грузы носят, улицы метут, но при пытках ассистировать отказываются. Весьма чувствительные персоны. Они умеют читать мысли, но в Гадесе подобным дарованием никого не удивишь. Их приглашают на праздники, могли бы сделать карьеру с такой внешностью и талантами. Но напрочь лишены коммерческих дарований. Им бы хорошего управленца, увы, заносчивы чересчур! Такие неуклюжие персоны, их даже пытать нет резона.
– Пытки?! Здесь бывают пытки?
– А как же иначе?! – воскликнул шут. – Скоро вы сами в этом убедитесь. Сценарии придумывает госпожа Лукреция. Охочая до мучений сеньорита.
Примат ощупал бластер, грустно вздохнул, взглянул Даше в глаза и тотчас отвернулся.
– Готово дело! – верещал шут. – Прочел твои мысли, донна! Настолько скромен, что стесняется продать свой дар!
Девушка подбежала к примату:
– Эй! Скажи, о чем сейчас думаю?!
– Ты действительно хочешь услышать?
На нее смотрели большие карие, полные страдания и горечи глаза. Даша невольно смутилась.
– Ну, пожалуйста…
– Ты думаешь о нем! – Примат покосился в сторону Малышева. – Ты немного влюблена в него, тебе страшно, и ты скучаешь по дому… – Он опять вздохнул и добавил: – Я тоже любил когда-то, но моя возлюбленная сгорела заживо.
– Сатирусы – безнадежные романтики, – проговорил Жермен. – Так и не теряют надежды разыскать свои амулеты. Бесполезные хлопоты!
– Почему бесполезные?
Даша оправилась от смущения. Малышев не расслышал слов йети-провидца или же деликатно промолчал. Он был сосредоточен на поисках. Перебирал на прилавке бусы, серьги и прочую бижутерию. И Даша была ему за это благодарна.
– Планета их тю-тю! – горестно качал головой шут. – Сгорела дотла! Сатирусы – патриоты. Так любят свою погибшую родину, что не меняют облика, даже если появляется возможность.
Сатирусы тихонько переговаривались между собой. Торговцы смотрели на них неприязненно. Покупатели из приматов были никудышные, а внимание отвлекали. Того и гляди, сопрут ценный товар! Мохнатых существ с грустными человеческими лицами оттеснила группа молодых людей. Крепких, шумных, облаченных в форму американских летчиков. Они оживленно обсуждали дешевенький портсигар с монограммой на крышке.
– Нашли свой амулет? – спросила Даша.
Летчик широко улыбнулся. Высокий, загорелый, будто сошедший с глянцевой обложки журнала киноактер.
– Я нашел! Сразу же, как сюда попал, нашел! Глянул, а он тут, на прилавке. И всего за три монеты!
– Поздравляю!
Парень протянул руку.
– Меня зовут Сэм. Сэм Дуэйн, штат Луизиана. Сорок шестой авиаполк, базирующийся на базе во Флориде. Члены моего экипажа. Это Брэдд, это Гарри. Вы давно здесь?
– Новички… – Стрельников исподлобья разглядывал парней.
– Найдете! – уверенно кивнул летчик. – Все находят амулеты, так сказал продавец. Сейчас парни свои разыщут и – домой!
– У меня часы пропали! – сказал Гарри, худощавый, черноволосый, с примесью итальянской крови. – Именная гравировка, подарок отца. Старик, наверное, сходит с ума. Давно должен вернуться из рейса, и нет меня! Но я не могу вернуться без его часов, согласны?
– Согласен! – кивнул Малышев.
– Простой вылет, и на тебе! – рассмеялся Сэм.
– Вы совершали полет над Бермудскими островами? – спросил Стрельников.
Улыбка сошла с румяного лица американца.
– Ты – русский?
– Русский, русский… – миролюбиво кивнул Стрельников. –
