– Я о таком даже мечтать не мог, когда сюда летел, – признался Цимбо. – Думал, бобы без мяса жрать буду. А за двести пятьдесят монет в сутки я даже Годзилле навалять могу. И еще бухло… Черт, Марселлас, да я же твой с потрохами!
– Потроха свои себе оставь, – брезгливо ответил лысый. – И меня называй: босс. Я первый в банде. Вот когда дорастешь до бригадира, как Малик, будешь называть меня по имени. Малика, кстати, слушайся как меня. А меня слушайся абсолютно во всем. Не дерзи, не ленись, не святотатствуй. Если надумаешь бычить, помни, что черных тоже можно заставить тяжко работать, особенно если они пытаются бычить. Вопросы?
– Нет вопросов, босс. Все четко у вас.
– Это хорошо, что нет вопросов. Мы тут вопросов страсть как не любим. – Марселлас мотнул головой в сторону центрального столика: – Ступай к ребятам, Малик тебе обрисует детали.
Боб почтительно склонил голову на дюйм и отправился в указанном направлении.
Мусонбе уже организовал своих пьяных собратьев за столом и, судя по всему, затеял какую-то забаву. В руке у него был его любимый пороховой револьвер. Малик приложил дуло к виску и нажал на спусковой крючок – боек сухо щелкнул.
– Йоу-воу! Во что играете, долбаные ниггеры? – вежливо поинтересовался Боб, приблизившись к столу.
– В русскую рулетку! – заявил Мусонбе. – Не желаешь скатать партеечку?
– Желаю, отчего ж, – рассудительно отозвался Боб.
– Опасная игра! – предостерег Малик. – Не повезло чуть – и бам! Башка вдребезги! Не ссыкотно?..
– Что ты мне втираешь, чертов ниггер, – отмахнулся Боб, – я в школе каждый день так играл! Когда отвлекался от чугунных игрушек. Я ж у русских отморозков рос! А ну, давай сюда!..
– Точно правила знаешь? – немного удивившийся Малик указал на несколько патронов, расставленных возле него на столе. – Все патроны из барабана вынимаются, кроме одного. Потом барабан крутят, дуло прикладывают к виску, нажимают на спусковой крючок, и – бам! – Мусонбе взмахнул обеими руками. – Ничего! Потом револьвер берет другой играющий, прикладывает к виску, и… бам! Ничего, мазафака! И так до тех пор, пока кто-нибудь не угадает и не вышибет себе мозги единственным патроном, оставшимся в барабане. Четкая игра, говорю! Бодрит неимоверно!
– Хватит ссать мне в уши, – проворчал Цимбо, – я все эти подробности досконально изучил в детстве… Давай, давай сюда! – Он сгреб оружие, при этом неловко задел расставленные на столе патроны, и те весело заскакали по полу. – Ох, черт!.. – сконфуженный Боб полез за ними под стол, забыв положить револьвер.
– Ты точно воспитывался у русских! – заржал Малик. – Грация у тебя как у медведя на льду!
Покрасневший от напряжения Боб вынырнул из-под стола, шлепнул ладонью собранную кучку патронов перед Мусонбе. Покрутил барабан, решительно вскинул дуло к виску, и…
Ничего.
– Счастливый, черт! – высокий негр с узким лицом и пиратской серьгой в ухе забрал револьвер, небрежно крутанул барабан и приложил дуло к своему виску.
Ничего, мазафака.
Револьвер забрал коротышка с пышной прической афро, полосами выкрашенной в белый цвет. Это придавало его лицу старческий вид, наводя на мысль о седине, хотя коротышке определенно не было еще и сорока.
Ничего.
Понемногу револьвер с единственным патроном описал круг по столику и вернулся к Бобу.
– Долго как никто не выигрывает, – удовлетворенно сказал тот, когда боек у его виска снова сухо щелкнул. – Круто! Так азарта больше. Обычно-то всё быстрее получается…
Он передал револьвер Малику. Тот в свою очередь поднес дуло к виску.
– Впрочем, если играть как вы, совсем без патронов, то можно всю ночь сидеть без толку, – продолжал разглагольствовать Боб. – Это вы всегда так, не пойму? Детский сад какой-то, честное слово. Русские так не играют. Хорошо, что я вовремя заметил…
Рука Малика непроизвольно задрожала, и он рывком убрал ствол револьвера от виска, словно металл неожиданно раскалился.
– Чё случилось? – удивился Цимбо. – Я просто увидел, что вы неправильно играете в русскую рулетку. Машинально посчитал патроны на столе – так они у тебя все были там. А чтобы было правильно, надо один патрон оставлять в барабане…
– Погоди-ка, – с трудом проговорил Малик. Лицо у него понемногу вытягивалось все больше и больше. – Ты что сделал? Ты вот что, говнюк, мать твою, сделал?..
– Да ничего особенного! – Боб был светел и благостен, как падре на воскресной проповеди. – Хотел показать, как настоящие русские в эту хрень играют…
– Ты что, вставил патрон в барабан?! – ужаснулся Малик. – Ты взял и вставил патрон в барабан, придурок?! Когда под стол лазил?..
– Ну да… – искренне растерялся Цимбо. – А что?
Негнущимися руками Малик взял револьвер и направил его на Боба. Тот пальцем деликатно отвел ствол в сторону. Малик выжал спусковой крючок – сухой щелчок. Выжал еще раз – щелчок. Еще раз – щелчок. Еще раз…
Оглушительный выстрел шарахнул по ушам игроков так, что они даже пригнулись от неожиданности. В стенной панели образовалась аккуратная круглая дыра.
– Ах ты, мазафака! – заорал Малик. – Да ты ж мог любого из нас угробить!..
Боб удивленно посмотрел на него:
– Погодите! Какая же это русская рулетка, если патронов в барабане вообще нет?! Фигня какая-то, а не рулетка. Русские так не играют. В чем тогда смысл игры?..
– Да мы тебя разыграть хотели, кретин! – заорал Мусонбе. – Припугнуть немного! Чтобы ты обосрался к чертовой матери и отказался участвовать! А ты, скотина такая…
– Ша, – солидно сказал в своем кресле Уоллес, подняв руку, и все сразу замолчали. – Убили птичий базар. – Он молча пожевал губами; все уважительно ожидали, что он еще скажет. – Парень молодец, – наконец родил Марселлас. – Без башки совсем, но уделал вас вчистую. Молодец. Нам такие отчаянные люди во как нужны. А вы, позорники, пошли все вон отсюда. После поговорим. – Он сделал еще одну солидную паузу. – Малик, тебя не касается. Сюда иди.
Негромко ворча, любители русской рулетки покинули стол и потянулись к выходу, прихватив с собой бутылку с бластерией. Мусонбе почтительно приблизился к креслу, в котором восседал босс.
– Короче, так, – проронил Марселлас. – У вас новый черный брат. Уяснил? Введите в курс дела и окружите нежной заботой. Узнаю, что задираете парня – шкуру спущу…
– Босс! – страдальчески проговорил Малик. – Он ведь, оказывается, у русских в детстве жил, мазафака! Стремно все это как-то…
– А сразу он тебе этого не сказал? – ласково поинтересовался Уоллес.
– Сказал, – виновато сник Мусонбе. – Но я решил, что это он так тупо шутит. Знаете, как бразы иногда любят круто пошутить, изобразить из себя такого отморозка, выпендриваются друг перед другом или перед телками… Хотят выглядеть круче, чем на самом деле. Но он же, сука, реально оказался русским отморозком! А у русских тут люди пропали… – Малик поежился. – Надо бы его отправить с его бабой в артель какую-нибудь белую, чтобы под ногами не крутился, вот что. Вдруг да он спецагент?!
– Значит, так, – лениво шевельнул
