Однако благодаря ему я заинтересовался связями между формами наследственности по Дарвину и Ламарку. Они присутствуют, понятно, не в природе, а лишь в искусственно созданных конструкциях. В частности, я считаю, что существуют большие возможности для комбинации генетических алгоритмов с обучением нейронных сетей. К удивлению своих коллег, для получения докторской степени я взялся за исследования в области информатики. Именно там я нашел свою нишу и начал преподавать на факультете искусственного интеллекта в университете Э.
Работа продвигается медленно, с постоянными фальстартами и откатами в прошлое, но все же у нас есть прогресс.
Кидж Джонсон
Мост через туман
Мы предлагаем вашему вниманию длинную захватывающую повесть о человеке, который пытается построить мост на чужой планете. Со временем этот проект самым неожиданным образом меняет жизни всех окружающих, причем в не меньшей степени и жизнь самого строителя.
Кидж Джонсон опубликовала свой первый рассказ в 1987 году, затем ее работы регулярно появлялись в журналах «Asimov’s Science Fiction», «Analog», «The Magazine of Fantasy & Science Fiction» и «Realms of Fantasy». Она получила мемориальную премию Теодора Старджона за рассказ «Лисья магия» («Fox Magic»), а также премию имени Кроуфорда. Ее рассказ «Двадцать шесть обезьян и бездна» («26 Monkeys, Also the Abyss») в 2009 году был награжден Всемирной премией фэнтези, в 2010–2011 годах ее рассказы «Спарринг» («Spar») и «Пони» («Ponies») получили премию «Небьюла». Два романа «Женщина–лиса» («The Fox Woman») и «Фудоки» («Fudoki»), а также рассказы были изданы в сборниках «Истории для дождливых дней» («Tales for the Long Rains») и «Устье пчелиной реки» («At the Mouth of the River of Bees»). В настоящее время она заканчивает аспирантуру в Университете штата Северная Каролина в Рэйли, а также собирает материал для новых романов; действие одного будет происходить в Японии периода Хэйан, а двух других — в Британии времен короля Георга. Дополнительную информацию можно найти на сайте писательницы www.kijjohnson.com.
В Левобережное Кит прибыл с двумя дорожными сундуками и большущей клеенчатой папкой. Сундуки, небрежно сброшенные кучером почтовой кареты, так и лежали валунами у его ног, а папку, набитую чертежами, он прижимал к груди, оберегая от грязи, — вчера здесь прошла буря.
Его занесло в невеликое, особенно по меркам столичного жителя, сельцо. В столице дома громадные, в семь, а то и восемь этажей, и даже самому энергичному пешеходу не обойти ее за день. А в Левобережном домишки приземистые, возведенные на как попало нарезанных и криво огороженных участках меж столь же беспорядочно вьющихся дорог, да и те ничем не покрыты — просто утоптанная земля. Непритязательна и гостиница — двухэтажная постройка из золотистого известняка под синей черепичной кровлей; судя по запаху, на ее задворках держат скотину. Над входом вывеска с голубой рыбой на черном фоне, похожей на вздыбившегося ската.
В дверях гостиницы стояла пестро наряженная женщина с бледной бесцветной кожей и такими же бледными глазами.
— Позвольте спросить, — обратился к ней Кит, — где тут паром? Мне нужно переправиться через туман.
Женщина оценивающе оглядела низкорослого и очень смуглого чужака в сером. Гостя с востока ни с кем не спутаешь. Правда, смотрела она дружелюбно.
— Оба парома у верхней пристани, — ответила наконец женщина и улыбнулась. — Но что с них толку, если у кормового весла никого нет? Вчера вечером из Правобережного вернулась Розали Паромщица, с ней–то и нужно договариваться, а досуг она обычно коротает в «Оленьем сердце». Вот только «Сердце» тебе не приглянется, — поспешила добавить женщина, — далеко ему до нашей «Рыбы». Небось комнату хочешь снять?
— Вообще–то я думаю заночевать в Правобережном, — смущенно отклонил предложение Кит.
Очень не хотелось показаться высокомерным. Ему понадобится множество связей, большущая невидимая паутина, и плести ее надо уже прямо здесь и сейчас. А в таком деле успех сильно зависит от первого впечатления. Из кожи надо вылезти, чтобы в ближайшие дни эти впечатления сложились в его пользу.
— Думать–то можно что угодно, — возразила женщина, — вот только Розали поплывет дня через два, вряд ли раньше. Еще у нас есть Вало Паромщик, но он нечасто возит на тот берег.
— Я бы все места на пароме оплатил, если речь об этом.
— Вовсе нет, — покачала головой селянка. — Розали не поплывет, пока не почувствует, что пора. Пока не получит разрешения. Понимаешь? Но спросить у нее ты, конечно, можешь.
Кит ничего не понял, но все же кивнул.
— И где же это «Оленье сердце»?
— Налево, потом направо и вниз, до лодочной мастерской.
— Благодарю, — сказал Кит. — Нельзя ли оставить багаж? Ненадолго, пока я с ней не договорюсь.
— Вещи приезжих мы всегда берем на хранение, — ухмыльнулась женщина. — А после даем приют и самим приезжим, когда они убеждаются, что на ту сторону им нынче не попасть.
Трактир «Оленье сердце» оказался поменьше, чем «Рыба», но там было куда оживленнее. День близился к середине, однако за дубовыми столами уже плотно сидели посетители в ярких нарядах, что–то попивали и бросали реплики за ограду, на примыкающий двор лодочной мастерской. А там в поте лица трудились парень и две женщины — гнули доски на каркасе будущей миниатюрной плоскодонки. Когда Кит обратился к мужчине, который нес две кружки с чем–то мутным и пахнущим дрожжами, тот указал на двор подбородком.
— Вон они, Паромщики. Розали — та, что в красном. — И двинулся дальше.
«Та, что в красном» оказалась высокой и, как все
