Глаза старика блеснули в желтом свете уличных фонарей.
— Никогда не думал, что снова увижу эти степи. Поехали!
Когда они покинули стоянку, Геннадий почувствовал странный прилив адреналина. На дороге он увидел всего две машины, местность за границами города исчезла в бесконечной черноте. Предстояло лишь свернуть на шоссе и оставить Степногорск за спиной, но ощущения у него были такие, словно он участвует в автогонке.
— Ха–ха! — Егоров вывернул шею, чтобы взглянуть на удаляющиеся городские огни. — Семи, да? Вы едете в Семипалатинск?
— Да, чтобы посмотреть на место взрыва «Царицы». И на чью сторону это меня ставит?
— Стороны? — Егоров скрестил руки на груди и пронзил взглядом ветровое стекло. — Не знаю ни о каких сторонах.
— Это был честный вопрос.
— Верю. Но не знаю. Кроме как насчет них, — добавил он, тыкая большим пальцем в сторону города. — Я знаю, что они плохие парни.
— Почему? И зачем им так нужен Амброс?
— Затем же, зачем и нам. Из–за того, что он видел.
— Ладно. — Геннадий глубоко вдохнул. — Почему бы вам не рассказать то, что вы знаете? И я поступлю так же?
— Ну, хорошо.
Их поглотила абсолютная темнота ночной степи. Лишь свет фар двумя конусами падал на дорогу. Этот вид почти не менялся, придавая поездке ощущение безвременности, которым Геннадий при других обстоятельствах насладился бы.
— Мы добываем сведения в советских архивах, — начал Егоров, — чтобы выяснить, что происходило на самом деле. Это прибыльный бизнес, и он поддерживает существование «Советский Союз онлайн».
Он постучал по очкам.
— Так вот, недели две назад мы получили запрос на кое–какую старую информацию — от американцев. Даже два запроса, второй пришел через день. Первый был от компании поисковой системы, а второй — от правительства. Естественно, нам стало любопытно, поэтому мы не отказались, но и сами немного покопались в этой информации. Точнее, начали копать, но тут эти молодые и мрачные мужчины ворвались в наши офисы и конфисковали сервер. И его резервную копию тоже.
— В самом деле? — Геннадий вопросительно посмотрел на старика. — И где это произошло?
— В Сиэтле. «Советский Союз онлайн» базируется там — только потому, что нас запретили в России! Сейчас ею правят бароны–разбойники, у них нет уважения к славе…
— Да–да. Вам удалось выяснить, что именно они искали?
— Да, из–за этого я и оказался в компании тех типов, которых вы видели. Им платит американское ЦРУ.
— Да, но почему? И при чем здесь «Царица»?
— Я надеялся, что это мне скажете вы. Мы нашли только ассигнования на странную деятельность, которая никак не могла иметь отношения к ядерным испытаниям. Примерно за год до взрыва на месте будущего испытания возводили какие–то мощные конструкции. Понимаете, иногда в таких местах строили макеты городов, чтобы потом изучить ущерб. Именно это я поначалу и подумал, потому что были заказаны тысячи тонн цемента, арматуры, асбеста и тому подобного. Но в документах после испытания нет ни единого слова о том, куда все эти материалы подевались.
— Они заказали в SONPB какие–то сорта сельскохозяйственных растений, — добавил Геннадий.
Егоров кивнул.
— Но никто бы не заметил этих противоречий, если бы не ваш приятель и то, что он обнаружил. Кстати, что это было?
В голове Геннадия начало формироваться странное подозрение, но оно было таким невероятным, что он не решился его высказать.
— Я хочу взглянуть на место испытания «Царицы», — ответил он. — Возможно, это даст нам подсказку.
Егорова такой ответ, очевидно, не удовлетворил, но он промолчал и лишь попробовал удобнее расположиться на сиденье «Таты», что–то бормоча. Через какое–то время, когда шорох колес по темному шоссе уже начал гипнотизировать Геннадия, Егоров сказал:
— Все разбилось вдребезги, понимаете?
— Гм–м–м?
— Россия. Раньше было тяжело, но у нас хотя бы имелась гордость. — Он отвернулся и уставился в темное окно. — После девяностого года из страны ушла жизнь. Низкая рождаемость, мужчины спивались насмерть к сорока годам… ни амбиций, ни надежд. Потерянная страна.
— Вы уехали?
— Физически — да. — Егоров бросил на Геннадия быстрый взгляд. — Но совсем уехать невозможно. Только не из такой страны. Вот уже много лет я борюсь за то, чтобы вернуть России былую славу — наше чувство гордости. Но лучшее, чего мне удалось добиться. — ее сетевой образ. Компьютерная игра. — Последнее слово он презрительно выплюнул.
Геннадий не ответил, но он хорошо понимал чувства Егорова. Некоторые из этих проблем имелись и на Украине — отсутствие целей, потеря уверенности… И лучше тоже не становилось. Он подумал о выжженных степях вокруг, которые глобальное потепление сделало необитаемыми. В этом году в Сибири прокатились обширные лесные пожары, а пустыня Гоби все расползалась на север и запад, угрожая казахам по мере того, как Каспийское море усыхало, превращаясь в соленую лужу. Он подумал о SONPB.
— Они ушли, но оставили за собой мусор, — сказал он.
Токсичный и гниющий мусор: атомные подлодки, стоящие на причалах возле Мурманска, нитраты, пропитавшие почву около пусковых площадок Байконура. Призраки советского прошлого витали в этой темноте: радиация в грунтовых водах, мутации в лесах, яды в пылевых облаках, ставших нынче обычным явлением. Геннадий всю свою взрослую жизнь занимался уборкой этого мусора и еще позавчера мог бы сказать себе, что дело успешно продвигается и все худшие кошмары остались в прошлом. Метастабильные ВВ все изменили, одним фактом своего существования сделав прежние угрозы смехотворными.
— Попробуйте поспать, — сказал он Егорову. — Мы будем ехать всю ночь.
— Я теперь вообще мало сплю.
Старик замолчал, уставившись вперед. Он не мог сейчас, надев очки, бродить в сети по одной из советских республик, потому что их сетевые адреса были здесь блокированы. Но, возможно, он и так видел эти картины — как отважные молодые люди в грузовиках едут к Семипалатинску наблюдать за ядерным взрывом, как прокладывают железнодорожные пути, по которым доставят части гигантской лунной ракеты, обреченной взорваться на стартовой площадке… Со взглядом, твердо устремленным в прошлое, он казался полной противоположностью Амбросу с его американской мечтой о новом мире, не отягощенном собственной историей, чьи красные дюны уходили к чистому и таинственному горизонту.
Первым живым существом в космосе стала русская собака Лайка. Она умерла на орбите, не вернувшись домой. Глядя на усеянное звездами небо, Геннадий почти видел ее призрак, вечно мчащийся по небесам рядом с умершей мечтой о покорении космоса, о флагах, воткнутых в инопланетный грунт, и о сияющих куполах на холмах Марса.
* * *К месту испытания «Царицы» они приехали в половине пятого утра — на этой широте и в это время года. Семипалатинский полигон
