— Я бы не стал выходить в ближайшие час–другой. А потом… надо лишь подождать, пока осядет пыль.
Его отвезли примерно на пятьдесят километров южнее, на пустой участок полигона. Когда Геннадий спросил, почему выбрали именно это место, Егоров рассмеялся.
— Советы взрывали здесь бомбы, потому что это последнее пустое место на Земле. Оно и сейчас таким осталось, поэтому мы здесь.
Вокруг была лишь выгоревшая степь, а на полигоне сгрудились около сотни грузовиков, фургонов и автобусов, краны, цистерны и вагончики временной стройплощадки. И над этими вагончиками возвышалась серая бетонная пирамида.
— Пушка Верна отправляет груз на орбиту единственным выстрелом, — сказал Егоров. — Перегрузка во время выстрела в тысячи раз превышает силу земного притяжения — достаточно, чтобы превратить тебя в мокрое пятно на полу. Вот почему Советы не могли послать в космос людей — они не смогли придумать, как взрывать последовательно небольшие бомбы. Американцы тоже не добились в этом успеха. Им не хватило мощности компьютеров для расчета симуляций.
Егоров вздохнул и закончил:
— Поэтому они послали на Марс все, кроме людей. Двести восемьдесят тысяч тонн одним выстрелом.
Бульдозеры и краны, цистерны с горючим, порошковый цемент, мешки с семенами и провизией, скафандры и даже разобранный атомный реактор: «Царица» доставила все, что может понадобиться колонистам в новом мире. Ее строители знали, что груз отправился в путь и достиг Марса. Но не знали, где он упал и остался ли после падения в целости.
На следующий день после визита на место взрыва «Царицы» Геннадий сидел возле трейлера с Егоровым, Кыздыгой и несколькими другими должностными лицами новых Советов. Они пили пиво и обсуждали свой план.
— Когда мы обнаружили список грузов, доставленных на место испытания «Царицы», нас озарило, — сказал Егоров, красноречиво разведя руки, освещенные пламенем костра. — Мы внезапно увидели, какие открываются возможности, как сплотить наш народ — и народы всего мира — вокруг новой надежды, когда все надежды уже остались в прошлом. Нечто такое, что сочетает в едином событии проекты первой атомной бомбы и высадки на Луну, которые вдруг обрели свое истинное значение.
Егоров запустил ускоренную программу создания ракеты по принципу проекта «Орион». Материалы для атомных бомб они достать не могли — Геннадий и его коллеги перекрыли к ним доступ плотно и навсегда. Но метастабильные взрывчатые вещества обещали другой подход к решению.
— Мы надеялись, что «Царица» добралась до Марса в целости, но не могли знать этого наверняка, пока Амброс не выложил те фотографии.
Новая «Царица» использует серию небольших и «чистых» термоядерных взрывов для взлета и — на дальнем конце пути — посадки. Благодаря Амбросу они теперь знали, где находится первая «Царица». И не имело значения, что американцы тоже это знают, — больше ни у кого не было плана, как туда добраться.
— И к тому времени, когда они придут в себя, мы уже построим город, — сказала Кыздыгой. От масштабов идеи ее глаза возбужденно блестели. — Потому что полетим туда не каждой твари по паре, как в Ноевом ковчеге. Мы полетим все.
И она взмахнула рукой, показывая на тысячи горящих костров, вокруг которых тысячи мужчин, женщин и детей, тщательно отобранных среди граждан «Советского Союза онлайн», ждали момента, чтобы изумить мир.
* * *Геннадий съежился в маленьком форте, сооруженном из автомобильных сидений, и ждал.
Это было как фотовспышка, а через секунду вторая, затем третья, а потом трейлер подпрыгнул, и всё, что Геннадий не закрепил, посыпалось на пол. Стекла в окнах разбились, Геннадий упал на сиденья, и ему открылся ясный вид на жертвоприношение стройплощадки.
Вспышки продолжались, но теперь уже в небе. Пирамида улетела, а краны и строительная техника, разбросанные как детские игрушки, полыхали все до единого.
Вспышка. Вспышка.
Значит, у них все получается.
Вспышка. Вспышка.
К Геннадию начал возвращаться слух. Теперь он услышал, как по степи раскатывается чудовищный грохот — словно бог барабанит синхронно со вспышками. Постепенно и грохот, и вспышки стали затихать, пока не остались лишь звон в ушах и неровное оранжевое пламя на пусковой площадке.
Выбравшись из трейлера, он увидел картину полного уничтожения. Когда–то такое было в этой степи обычным зрелищем, но сейчас его счетчик Гейгера практически не показывал повышения радиации.
И в этом, разумеется, крылась ужасная ирония. Егоров и его люди действительно разделили историю пополам, но вовсе не так, как они представляли.
Геннадий побежал к трейлеру управления. У него оставалось всего несколько минут, прежде чем сюда слетятся силовики из полудюжины стран. Трейлер уцелел после первого взрыва, поэтому Геннадий отыскал канистру с бензином и лишь потом вошел в трейлер.
Вот они: серверы Егорова. Электромагнитный импульс небольших ядерных взрывов мог стереть содержимое их жестких дисков, но полагаться на это Геннадий не стал. Он облил бензином все компьютеры, сделал дорожку к двери, а потом, когда у него за спиной заполыхал трейлер, побежал к покосившемуся, но вполне целому ангару, где производилась метастабильная взрывчатка, и проделал там то же самое.
Днем, когда они с Егоровым наблюдали за организованной очередью людей, входящих в новую «Царицу», Геннадий в последний раз попытался уговорить старика.
— Мне нужны ваши исследования по метастабильным, — сказал он. — Нужно все: и оборудование, и резервные копии данных. Абсолютно все, что может быть использовано для воспроизведения того, что вы сделали.
— То, что произойдет на Земле, нас больше не волнует. — Егоров нахмурился. — Человечество устроило на планете бардак. И не нам его расчищать.
— Но достаточно лишь безразличия, чтобы погубить все! И я прошу, умоляю: как бы сильно мир ни разочаровал вас, не бросайте его на произвол судьбы.
Геннадий всматривался в людскую очередь, отыскивая Амброса, но не видел его. Никто не говорил ему, где сейчас молодой американец.
Егоров раздраженно вздохнул, потом резко кивнул.
— Я соберу все формулы и оборудование в одно место. Это все, на что у меня сейчас есть время. Можете делать с этим все что хотите.
Геннадий смотрел, как извиваются языки пламени. Он очень устал, а небо уже заполняли инверсионные следы и огоньки. Он не смог уничтожить все свидетельства, и наверняка кто–нибудь догадается, что сделали люди Егорова. И тогда… Сгорбившись под бременем этого знания, он побрел в темноте к границе лагеря.
Арендованная «Тата» стояла там, где он ее припарковал, когда впервые приехал сюда. Когда Кыздыгой конфисковала его очки на месте взрыва «Царицы», она положила их в бардачок «Таты». Там они с тех пор и валялись.
Прежде чем надеть очки, Геннадий бросил последний взгляд на горящий лагерь. Егоров и его люди улетели, но оставили Геннадия убирать за ними. Метастабильные вещества еще вернутся. Рано или поздно, но этот новый кошмар вырвется наружу, и, когда это произойдет, традиционный
