— Домой, — ответил я прежде, чем он успел закончить свой вопрос. — Город Нью–Йорк, западная сторона Семьдесят девятой улицы. Высадите меня у Центрального парка, оттуда я дойду пешком. — Я поколебался немного, но все же сформулировал вопрос: — А как мы там окажемся: выскочим из земли или медленно проявимся в воздухе? И вообще, это будет настоящая Семьдесят девятая улица или… или нет? Мой капитан, похоже, в наших рядах появились возражения. Говорить со мной, Большой Бвана, сэр.
— Когда мы встретились в Челси, — начал Аврам, но тут я, отвернувшись от него, посмотрел в дальний конец станции — мне до сих пор кажется, что там я увидел человеческие фигуры, которых раньше не было. С дикой радостью я помахал им рукой и уже собирался позвать, но Аврам зажал мне рот и заставил пригнуться, яростно тряся головой. — Не делайте этого. Никогда не делайте, — зашептал он.
— Почему? — сердито спросил я. — Это, черт возьми, первые люди, которых мы увидели…
— Это не совсем люди, — тихо сказал Аврам, готовый снова заткнуть мне рот в случае необходимости. — Здесь, в Околомирье, нельзя ни в чем быть уверенным.
Фигуры, кажется, не двинулись, но и разглядеть их как следует я не мог.
— Они здесь живут? Или пытаются связаться с нами? Может, ловят попутку до Портленда?
Аврам медленно сказал:
— Многие люди пользуются Околомирьем, дон Педро. Большинство здесь временно, проездом, перебираются из одного места в другое, экономя на бензине. Но… да, есть и такие существа, которые здесь живут, и мы им совсем не нравимся. Может быть, для них мы «понаехавшие», но я точно не знаю. Еще многому нужно научиться. И все–таки я был прав насчет тех, кого вы выбираете в приятели… Лучше бы вы им не махали.
Тени двинулись в нашу сторону, не торопясь, но целенаправленно. Аврам рванул вперед, не помню, чтобы когда–нибудь видел, что он так быстро бегает.
— Сюда! — бросил он через плечо, ведя меня не к колонне, которая помогла нам выбраться, но в слепящую тьму, окружавшую нас; мне даже показалось, что мы бежим вниз по тоннелю метро, а за нами мчатся, приближаясь, поезда. Правда, вместо поезда тянулась цепочка каких–то существ — я совершил ошибку и посмотрел на их лица прежде, чем мы с Аврамом побежали. Он оказался прав — это были совсем не люди.
Теперь я думаю, что мы вряд ли убежали очень далеко. Учитывая, что были оба измотаны, а Аврам к тому же страдал плоскостопием и подагрой, да и ветер нам в спину не поддувал. Но наши преследователи довольно быстро отстали. Кто знает, по какой причине? Может, из–за усталости или скуки, либо они удовлетворились тем, что спугнули непрошеных гостей. В любом случае, у нас появилась весомая причина, чтобы остановиться, что мы тут же и сделали. Задыхаясь, я спросил у Аврама:
— А еще такие места, как это, есть?
Казалось, что ему требовалось приложить усилия даже для того, чтобы покачать головой.
— Других пока не обнаружил. Namporte! Доберемся домой по остановкам. «Все разрешится, и сделается хорошо»[24].
Аврам ненавидел Томаса С. Элиота и постоянно приписывал эту цитату Шекспиру, хотя знал, что это не так.
Я не понял, что он имел в виду, сказав «по остановкам», пока Аврам вдруг не завернул резко налево и не пошел выписывать зигзаги; я следовал за ним по пятам, и мы вдруг оказались на нормальном тротуаре теплым весенним днем. На улице стояли круглые столики и пляжные зонты. Легкий ветерок колыхал яркие флажки, пахло мускатом и цитрусовыми, издалека доносился аромат моря. Нас окружали люди, абсолютно обычные мужчины и женщины в светлых брюках, спортивных куртках и летних платьях. Они сидели за столиками, пили кофе и вино, разговаривали, улыбались и совсем нас не замечали.
Потрясенный и совершенно опустошенный, я купался в ароматах, поражаясь солнечному свету.
— Париж? Малага? — слабым голосом спросил я.
— Хорватия, — ответил Аврам. — Остров Хвар, известное туристическое место со времен Древнего Рима. Приятное место.
Сунув руки в карманы, он раскачивался взад–вперед, мечтательно поглядывая на отдыхающих.
— Полагаю, вы не захотите остаться тут ненадолго? — Он отвернулся, прежде чем я успел покачать головой, и не собирался оглядываться.
Путешествуя во тьме, мы пробирались зигзагами и прыгали через заборы от одной остановки к другой, по совершенно непредсказуемому пути: из Хорватии мы попали в музыкальный магазин в Лапландии… на свадьбу в Шри–Ланке… в гущу уличных беспорядков в Лагосе… в класс начальной школы в Байи. Аврам двигался вслепую, мы оба знали это, да он и не отрицал.
— Мог бы переправить нас одним прыжком из центра прямо домой, но когда я попадаю на остановку, то теряюсь. Нужно разработать точную карту. Namporte, не волнуйтесь.
Как ни странно, я и не волновался, потому что начал, всего лишь начал, ориентироваться на местности. По переходам Околомирья, его перекресткам, объездам и веткам понимал, где надо повернуть налево или направо, чтобы попасть сюда, а где нужно покружиться, чтобы вырулить туда, а где доверять ногам, когда они идут вверх или вниз по невидимой лестнице, и наконец привык появляться посреди совершенно неожиданного ландшафта. Мы чувствовали себя шариками в автомате для пинбола, которые скачут по миру, но в целом потихоньку продвигались к восточному побережью Северной Америки. В портовом пабе Ливерпуля мы остановились, чтобы вознаградить себя небольшой передышкой. Барменша, не моргнув глазом, продала Авраму две пинты портера, а на меня вообще не взглянула. Я начинал привыкать, но меня все равно еще кое–что удивляло, поэтому я так ему и сказал.
— Околомирье ко мне привыкло, — объяснил Аврам. — Это я уже точно понимаю об Околомирье — оно растет и приспосабливается, как тело приспосабливается к инородному предмету. Если продолжите им пользоваться, оно и к вам привыкнет.
— Значит, сейчас люди вас видят, а меня нет.
Аврам кивнул.
Я спросил:
— А они настоящие? Все эти места, где мы побывали, все эти остановки, они настоящие? Они существуют, когда там нет никого из… извне, если никто через них не проходит? Это альтернативный мир, в котором у каждого есть двойник, или Околомирье просто достраивает реальность для туристов?
Портер, кстати, был вполне реальным, хоть и тепловатым, и я почти одним духом опустошил стакан и сказал:
— Мне нужно знать, мэтр.
Аврам глотнул пива и закашлялся, и я вдруг осознал, насколько он старше меня, уж он–то не должен был скакать по миру шариком от пинбола и быть единственным настоящим путешественником из всех, кого я знал. Совсем не должен.
Он сказал:
— Альтернативная вселенная — это чушь. А если и нет, то все равно неважно, отсюда до
