– Теряем время, – он начал раздражаться. – Слушай, Гарун аль Рашид, ты приперся сюда с пятью холуями, одевшись в тряпье, при этом воняя гаванскими сигарами и керосином с Курумоча. Любишь косить под бомжа? Не хватает острых ощущений? Твое дело. Но если и дальше станешь тянуть вола за яйца и портить мне обед, то тебя я убью последним. Слышишь мудака, что насилует гитару?
Заказчик, пошедший пятнами и игравший желваками, кивнул.
– Так вот, я забью ее тебе в задницу, причем с широкой части. Веришь? – как подскочили охранники впереди, он видел. Подскочивших позади – услышал. Заказчик, поиграв желваками, поднял руку, мол, все в порядке. Видимо, чтобы так обращались с его сиятельством, явно не привык, а вернее, отвык, став состоятельным дельцом.
Басмач же, конечно, малость блефовал, сидевшего перед ним он бы просто проколол кинжалом, как бабочку – иголкой. И пока несостоявшийся заказчик верещал бы от осознания своей кончины, Басмач планировал прорываться к выходу, прикрываясь еще теплой тушкой его сиятельства. Но обошлось, и сорок сантиметров откованной стали с клинком в половину ладони и долом посередине вернулись в ножны.
– Все как Хорек и описывал, – криво усмехнулся заказчик. – Проверка, так сказать.
«Ага, проверяльщик, – про себя усмехнулся бородач. – Штанишки поменять не забудь». Басмач мысленно выписал в этом раунде себе один балл, заказчику – ноль и повышение цены за любую работу, как минимум, вдвое. А еще заинтересовался, чего такого мог распускать про него Хорек. Официантка поставила перед бородачом поднос и новый чайник.
– Спасибо, хозяюшка, того и гляди закормишь, – улыбнулся тот, принимаясь за еду.
– В общем, вы правы. Во всем. Так и есть. Просто у нас есть конкуренты, мой брат. Задание, как я говорил, важное, но рекомендация рекомендацией, а проверить вас в деле надо.
Басмач, не отрываясь от сомятины на шампурах, приподнял бровь.
– Нет, просто проверочное дело, ну, как бы, тоже важное и будет оплачено отдельно.
– Што делать, – прожевывая мясо, спросил бородач.
– Надо передать привет. Не убивать, только покалечить слегка, но не убивать. И по возможности – понимаете, именно по возможности – не шуметь. А еще, что крайне желательно, – сделать не затягивая, в ближайшие два – три дня максимум.
– Кого же мне облагодетельствовать вашим приветом?
Заказчик несколько секунд переваривал сказанное Басмачом:
– Есть тут недалеко, в Богатыре, один монастырь, сектанты, довольно мутные, поклоняются какой-то водной твари.
– Ктулху?
– Нет, вроде, – на полном серьезе ответил заказчик. – В общем, фанатики, костры жгут, песни поют, говорят, людей в жертву приносят, но владеют хорошими механическими и химическими мастерскими. Я веду с ними некоторые дела. Так вот, их наместник – смесь политрука с коммерческим директором, второй человек в ордене, брат Иннокентий, – заказчик гадливо поморщился. – Жирная, под два метра, вконец оборзевшая мразота.
– Цену ломит? – догадался Басмач, вытирая бороду от жира.
– Именно. Причем непомерную.
– Убить не проще?
– Не проще. Придет другой на его место – неизвестно, кто именно. А вдруг фанатик – и как тогда договариваться? – развел ухоженные руки собеседник.
– А Кеша, выходит, хоть и плохой, да свой-родной?
– Что-то вроде, – кивнул заказчик.
– От кого привет-то передать? – Басмач наполнил свой стакан ароматным травником.
– От островных. Так и сказать: мол, привет тебе от островных. Он поймет, – мужик повел носом и покосился на чайник. Басмач усмехнулся и позвал:
– Хозяюшка, стаканчик нам принеси.
Получив требуемое, бородач сам налил островному травник и передал. Дождался, пока тот распробует.
– Хорошо, сделаю. Задаток – двести патриков пятеркой – сейчас, и четыреста – потом.
Заказчик поперхнулся, пустил струю чая носом.
– Дорого? – участливо поинтересовался Басмач, отряхивая с рукава долетевшие капли. – Конечно. Но и дело непростое. Снять-то жирдяя Кешу из «плетки» шагов за двести, через окно, любой дурак сможет, да даже вон тот, щекастый, – он ткнул пальцем в хлебавшего уху охранника в двух столах впереди. – А вот пощекотать ножиком вплотную и не убить – только я. Ну, или мало кто. И потом, сроки…
Выдав Басмачу карту расположения монастыря, нарисованную под копирку, портрет Иннокентия, также нарисованный карандашной штриховкой, и отслюнявив двести пятерок, островной собрал холуев и ушел. Бородач остался один на один с остывающим чайником и порцией сомятины и был совсем не против. Жизнь была хороша, взор ублажали прелести красавиц, желудок тяжелел мясом, а карман – звонкой «монетой».
Басмач привычно сканировал взглядом пространство вокруг, вгрызался в сомячий стейк, пока не наткнулся на ложку дегтя в его личной бочке меда: чуть поодаль, у самой стены, сидел какой-то бородатый тип.
Этот неведомый бородач смолил табак, скрываясь в полумраке, ездил по ушам утиномордому мужику и точно так же сканировал пространство. Их взгляды встретились. Басмача кольнула давно спящая иголка, он видел перед собой соперника: короткие, скупые и расчетливые движения, даже когда выбивал трубку; крепкие, короткопалые, заскорузлые от «работы» руки с набитой и ороговевшей шкурой на костяшках. А еще взгляд – оценивающий, взвешивающий за и против, глаза бывалого убивца, чертившего в пространстве схемы нападения и пути отхода так, походя, по привычке. Басмач будто смотрелся в зеркало, и отражение ему категорически не нравилось. Этот бородатый гад потягивал трубку и глядел нагло, чуть насмехаясь, с вызовом!
Черная злоба, всегда бурлившая тяжелым осадком где-то в глубине души, вновь стала пениться, подниматься, грозя захлестнуть с головой. Басмач внутренне одернул себя. Ведь если бы он стал кидаться в ненужную драку из-за каждого взгляда, то попросту не дожил бы до сегодняшнего дня.
Посмотрел косо? Да хрен бы с ним, есть проблемы важнее. Дело – на первом месте. Если звериная, первобытная сущность характера только помогала Басмачу в драке или на войне, то в условно мирное время – мешала и с трудом поддавалась обузданию холодной логикой, прямо как сейчас. Он допил-доел, собрал и закинул на плечо рюкзак, кивнул бармену, через зал в ответ донеслось:
– Приходи, сделаем в лучшем виде!
После чего Басмач направился к выходу – и столкнулся лицом к лицу с довольно скалящимся бородачом. Тот, не стесняясь, демонстративно положил руку на рукоять висевшего на бедре мачете, Басмач в ответ вытянул из ножен кинжал.
– На улице, – пророкотал одноглазый, стукнув по стойке обрезом автоматического ружья, – ругаться, резаться и драться не здесь.
– А мы и не собирались ругаться, дружище, верно? – наглец улыбнулся Басмачу. – Нахальные монологи с самолюбованием – это для других, серьезным мужчинам языком трепать не к
