— По креодам, разумеется, — сказала Сельма. — Я все улажу, когда захотите. Думаю, в Эргистаэле разрешат передать послание.
— Предположим, что вы его не отправите, — вмешался мужчина, которого Сельма назвала Сидом. — Кто тогда займется Бестией и князем Урии? Нет, это не выход. Веран — часть вашего плана. Вы не можете так запросто выбросить его.
— Боюсь, что вы правы, — поморщился Корсон, — Полагаю даже, что мысль воспользоваться его помощью пришла мне в голову после того, как я встретился с ним в Эргистаэле. Но я еще не совсем уверен. Ведь на самом деле эта идея появится у меня позже.
— Для дикаря он умнеет поразительно быстро, — вставила Сельма.
Сид нахмурил брови.
— Корсон не дикарь. Он был в Эргистаэле. И не удовольствовался единственным контактом.
— Верно, — обиженно сказала Сельма, — я и забыла.
Она вскочила и побежала к волнам.
— Но кто же займется Вераном? — задумчиво произнес Корсон.
— Вы, — коротко ответил Сид.
— Я не могу его убить. Не могу даже ничего замыслить против него.
— Ошейник?
У Корсона мелькнуло что-то, похожее на надежду:
— Вы можете избавить меня от него?
— Нет, — сказал Сид. — Мы не можем. Веран родился в нашем будущем. Его техника куда совершеннее нашей.
— Значит, — заключил Корсон, — выхода у меня нет.
— Есть. Иначе вас бы здесь не было. Существует по меньшей мере одна линия вероятности — мы называем ее креодой — по которой вы приведете план к завершению. Не знаю, хорошо ли вы все это понимаете, но ваше будущее зависит от вас, Корсон. И в самом прямом смысле.
— Похоже, это скорее я от него завишу…
— Что в общем-то одно и то же. Видите ли, на протяжении долгого времени людей занимала загадка непрерывности бытия. Будет человек, проснувшийся утром, тем же, что заснул накануне? Не становится ли сон абсолютным перерывом в существовании? И почему некоторые мысли, некоторые воспоминания полностью исчезают из сознания, а потом вдруг вновь возникают откуда-то? Что это — единство бытия или наслоение многих существований? И вот кто-то однажды отыскал истину: человек, с тех пор как он обрел способность мыслить, ничего не знает о большей части своего существа. И сегодня мы почти в тех же словах задаем почти те же вопросы. Как связаны между собой вероятности? Что соединяет прошлое, настоящее и будущее человека? Детство ли определяет зрелость, или это зрелость потом придумывает детство? Мы не знаем о себе главного, и не будем знать еще очень долго, но нам надо жить с тем немногим, что мы пока знаем.
К ним подошла Сельма, вся в капельках воды.
— Вам надо поспать, Корсон, — сказал Сид. — Вы устали. Может быть, вы встретитесь во сне с вашим будущим.
— Попробую, — не стал спорить Корсон. — Обещаю попробовать.
И растянулся на песке.
34
Корсон проснулся — и почувствовал, что рядом кто-то есть. Он открыл глаза и тут же зажмурился, ослепленный полуденным солнцем. Повернувшись набок, попытался было заснуть опять, но не смог: кроме настойчивого и монотонного плеска волн он ясно слышал теперь чье-то легкое дыхание. Он снова открыл глаза и увидел песок. Рядом с его щекой ветер намел миниатюрную дюну и теперь старательно разрушал этот маленький холмик. Он проснулся окончательно и сел. Возле него стояла на коленях молодая женщина.
— Антонелла! — выдохнул он.
На ней была короткая туника.
— Джордж Корсон, — сказала она недоверчиво.
Он окинул взглядом пляж. Сид, Сельма и вторая женщина куда-то исчезли. Та, что была Антонеллой, поднялась и отступила на несколько шагов, будто застеснялась, что Корсон увидел, как она смотрит на него.
— Вы знаете меня? — спросил он.
— Я никогда вас не видела. Но слышала, как о вас говорили. Вы должны спасти Урию.
Он присмотрелся внимательнее. Одета, а все остальные ходили обнаженными. Видно, что из другой эпохи, когда еще было в обычае носить одежду, и пока не дошла до простоты манер членов Совета. Она была моложе, чем Антонелла его воспоминаний, гораздо моложе, почти девочка. Он не знал, сколько лет разделяло для нее две их встречи. Для него-то эти годы сжались до нескольких месяцев. Он отчетливо помнил ту, прежнюю Антонеллу. Вот странно, встретить кого-то, с кем ты попадал в самые невероятные приключения, и увидеть, что он еще даже не знаком с тобой. Корсону показалось, что он говорит с человеком, потерявшим память.
— Правда, что вы были на войне? — спросила она с ноткой осуждения в голосе, но не без любопытства.
— Да, — ответил Корсон. — Это ужасно неприятно.
Девушка задумалась.
— Я просто хотела вас спросить… Я не знаю, можно ли…
— Можно.
Она покраснела.
— Вы кого-нибудь убили, мистер Корсон?
Ну и дрянь эта соплячка, пронеслось у него в голове.
— Нет, — ответил он. — Я был чем-то вроде инженера. Я никого не задушил и никому не перерезал горло своими руками, если это все, о чем вы хотели спросить.
— Я так и знала! — радостно воскликнула она.
— Но я нажимал на кнопки, — безжалостно добавил Корсон.
Этого девушка не поняла.
— Хотите сигарету? — спросила она, достав из складок туники портсигар. Тот самый портсигар…
— Нет, спасибо, — ответил он, хотя рот у него наполнился вязкой слюной. — Я уже давно не курю.
Она мягко настаивала:
— Это настоящий табак, не синтетика какая-нибудь…
— Нет, правда, — сказал он. — Я бросил курить.
— Как и все здесь. Одна я никак не отвыкну.
Но все же отложила портсигар в сторону.
Как я мог ее любить? — подумал Корсон. — Она же просто пустышка. Дело в возрасте или обстоятельствах? Когда же я мог влюбиться в нее? Он стал вспоминать: их приключения всплывали, как пузырьки газа из трясины. Эргистаэл. Воздушный шар. Драка с вербовщиком. Планета-мавзолей, побег, несколько часов в лагере Верана…
Нет, раньше. Гораздо раньше. Он напряг память. Это случилось в ту минуту, когда он ее обнял. Нет, как раз перед тем, как он ее обнял, он тогда еще подумал, что в жизни не встречал столь соблазнительной женщины. Но она же не показалась ему такой с первого взгляда. Он влюбился в нее, когда вспыхнул огонек зажигалки. Решил тогда, что это гипнотические штучки и был уверен, что она хочет заставить его говорить. А она только хотела, чтобы он любил ее. И добилась своего. Ничего удивительного, что она так лукаво улыбнулась, когда он спросил, почему же она не предвидела, что ее уловка не сработает. Интересно, это было в обычаях Диото? Он начал злиться. Но быстро успокоился. Во все времена женщины ставили ловушки для мужчин, так уж они устроены, какой с них спрос?
Бросить бы ее в лагере Верана, пусть знает, что у мужчин свои методы, подумал Корсон. Но нет, этого он не сделает. Потому что именно там он полюбил ее по-настоящему. Когда она проявила выдержку и хладнокровие. И потом, на планете-мавзолее, где она была такой испуганной, растерянной и слабой.
Впрочем, у него нет выбора.
