«ПЕТРОЗЛАТ»
Нас у отца с матерью было, как в сказке, три сына: старший – Валентин, средний – Владимир и я – младший. Валентин, или Валюша, как его называли в семье, старше меня на десять лет, Владимир почти на восемь, он родился 4 октября 1944 года, как все мы – в Москве. Вспоминая тот день, мама рассказывала:
– Лежу в палате, слышу – в коридоре шум, беготня. Потом все стихло, и вдруг шаги, идет много людей – делегация. Подходят к палате, дверь распахивается, входят главврач, акушерки и среди них Володька Закурдяев – зять. Он с сестрой Евдокией до войны жил, она от него Юрку родила. На Володьке новенькая флотская форма, халат на плечах, а на руках ребенок. «Кто тут Вахромеева?» – спрашивает главврач. Все показывают на меня. А Володька меня прежде узнал, подходит и говорит: «Смотри, Саня, какого богатыря родила!». Поднимает ребенка, халат распахивается, а на груди Звезда Героя Советского Союза.
Вполне вероятно, что посещение свояченицы главным старшиной отдельного батальона морской пехоты Черноморского флота, участником Керченско-Эльтигенской десантной операции Владимиром Петровичем Закурдяевым повлияло на выбор имени новорожденного – мальчика назвали Владимиром. Возможно и совпадение, имя было популярно.
С 1980 года Владимир Федорович проживает в Ленинграде, трудится в производственном объединении «Сокол», многочисленные цеха и мастерские которого занимались ремонтом сложнобытовой техники, оказанием бытовых услуг населению. Энергичный и деловой, он начинал с механика по ремонту холодильников, стал мастером, начальником цеха, дошел до заместителя генерального директора объединения.
В декабре 1991 года в Беловежской пуще подписали приговор Советскому Союзу. Грандиозная конструкция, десятки лет возводимая трудом сотен миллионов советских граждан, рухнула. Следом стали падать и рассыпаться рожденные плановой экономикой объединения, рваться производственные связи: процесс небыстрый, но неизбежный. На государственных предприятиях буйно расцвели всевозможные ТОО, АО, АОЗТ и принялись высасывать соки из еще живого организма. Начался дележ общенародной собственности. Не избежал злой участи и «Сокол».
У Владимира к тому времени сложились доверительные отношения с руководством Златоустовского завода холодильников «Полюс». В ноябре 1991 года он инициирует и создает товарищество с ограниченной ответственностью «Петрозлат». Звонкое название родилось из сочетания прежнего наименования города – Петроград и Златоуста. «Петрозлат» стал официальным представителем завода в Северно-Западном регионе, осуществлял продажу, гарантийный и послегарантийный ремонт холодильников. Вскоре Владимир привлекает к сотрудничеству Смоленский завод, выпускавший холодильники «Смоленск».
В состав «Петрозлата» входили две мастерские бывшего ЛПО «Сокол»: одна на улице Декабристов, другая в Пушкине – и торговый центр на шоссе Революции. Общее число работающих – свыше семидесяти человек.
В то время, когда Владимир совершал свое восхождение, я трудился в Москве, в Министерстве строительного, дорожного и коммунального машиностроения, отвечал за производство и распределение металлургических заготовок.
Административная реформа, начатая в конце восьмидесятых, проходила болезненно и сопровождалась массовыми увольнениями. Меня они не коснулись. Из упраздненного Минстройдормаша, сохранив должность, я плавно перетек в Минтяжмаш, из Минтяжмаша – в концерн.
Интерес к внешнеэкономической деятельности возник у меня после того, как мы с сослуживцем Вячеславом Авдеевым оказали услугу финской строительной компании в ее продвижении на рынок независимой Белоруссии. За хлопоты нам заплатили полторы тысячи долларов. Доллар тогда котировался высоко. Моя зарплата в концерне – весьма приличная – составляла три тысячи рублей. Полученный и поделенный гонорар в пересчете на рубли равнялся моему жалованию за два с половиной года!
Тогда же, с подачи другого приятеля, Игоря Замораева, в гостинице «Националь», хрустя арахисом и прихлебывая чешское пиво, я подписал соглашение с представителем финской фирмы, производящей харвестеры – машины для лесозаготовки, и вступил в переписку с леспромхозами страны на предмет сбыта. Апофеозом стала поставка вагонеточных колес в Южную Африку.
В Минтяжмаше, помимо металлургических заготовок, мне поручили курировать НПО «ВНИИСМИ» – научно-производственное объединение по механизированному строительному инструменту и отделочным машинам, у меня возникли дружеские отношения с заместителем генерального директора объединения Владимиром Ярмолюком. Минтяжмаш ликвидировали, НПО «ВНИИСМИ», как только подуло сепаратным ветром из Прибалтики, Украины и Северного Кавказа, где располагались основные предприятия, развалилось, а добрые отношения с Ярмолюком уцелели. Как-то он обмолвился о немецкой фирме, заинтересованной в поставке вагонеточных колес для предприятий горнорудной промышленности Южно-Африканской республики. Маркетинговые исследования, проведенные, с его слов, немецкой стороной, показали: объем рынка – огромен, разница в цене между западными и отечественными аналогами значительна. Наварить доллар-другой на колесе – и сафари, октоберфест и дача на Рублевке нам обеспечены. Дело за малым – организовать производство. Технические возможности заводов в стране я знал, был знаком со многими руководителями, подобные задачки решал в два действия: посмотрел, позвонил.
Ярмолюк свел меня с представителем немецкой фирмы. Взгляда на чертеж было достаточно, чтобы определить круг предприятий, способных справиться с работой. Распределили обязанности: я размещаю заказ, Ярмолюк решает технические проблемы, немецкая сторона обеспечивает экспорт и сбыт. На африканский рынок решили выкатить два колеса – литое и штампованное. Не желая отдаляться от Москвы, договорился изготовить опытный образец литого колеса на рязанском заводе «Центролит», штампованного – на Ступинском металлургическом комбинате. Предложение продавать заготовки за валюту металлурги встретили с восторгом, вскоре готовые образцы на автомобиле Ярмолюка доставили в «Шереметьево», откуда они улетели на «черный континент».
Пока ждал ответ из Южной Африки, по просьбе мамы – ее волновали жилищные условия, в которых после развода оказался брат, – съездил на недельку к нему.
Поезда из Москвы уходили вечером, приходили рано утром. С вокзала Володя повез меня на Ириновский проспект, где располагался офис «Петрозлата», познакомил с начальниками мастерских и главным бухгалтером фирмы Ириной Казаковой.
Бизнес «Петрозлата», как и большинства частных предприятий того времени, строился по классической схеме: деньги – товар – деньги. Оказываемая населению услуга по ремонту холодильников контролю не поддавалась, учитывалось лишь движение запасных частей, также подчиненное формуле Маркса. Основной доход поступал от продажи холодильников «Полюс».
Как-то за ужином, узнав о наличии у меня свободных средств, Володя предложил поучаствовать в его бизнесе: приобрести несколько холодильников по оптовой цене, продать по коммерческой. Объявленная свобода предпринимательства породила в стране коммерческую торговлю, коммерческие магазины отличались от государственных некоторой наполненностью. Я принял предложение, вложенные деньги вернулись через неделю, принеся доход тридцать процентов. Понятно, с его стороны это был реверанс. В действительности денежные средства оборачивались за два-два с половиной месяца. Собственным капиталом «Петрозлат» не располагал, пользовался кредитом банка. На рассмотрение заявки уходило до десяти дней, на перечисление средств – четыре недели. Задержка в отгрузке, время в пути и розничная торговля – еще столько же.
Ремонт холодильников меня не интересовал, как и холодильники «Смоленск», доход от которых был невелик. А как увеличить прибыль от продаж «Полюса», было очевидно: следовало отказаться от безналичных платежей,
