Через три дня беспрерывного приема жгучего лекарства, Роме стало немного лучше, но он понимал, хоть и был все время пьян, что надо менять курс лечения, и с нетерпением ждал шаманку. Шаманка задержалась еще на два дня — уж больно любвеобильным был до ее денег американский бойфренд — пока все деньги из нее не вытянул и не проиграл в казино, не успокоился. Шаманка приехала похудевшая, нищая и большим фингалом под глазом.
— Ну, что соколик — лучше?.. — спросила она Рому. — Я знала, чем тебе помочь. Вот, что я тебе скажу… но, вначале, позолоти ручку, поистратилась я, — получив свое, продолжила: — Я несколько лет назад ездила в городок такой немецкий, Баден-Баден называется, жила там, в отеле маленьком. Там в этом городке казино хорошее. Вот тебе надо ехать туда, там тебя вылечат, и никто там тебя не узнает.
— Ошибаешься, Зоя! Меня в Европе каждая бездомная собака знает. Во всех газетах я на первой полосе, как на доске почета у нас. Да и как я поеду, если мне канцлер приказал здесь сидеть. Еще и пригрозил — в случае ослушания утопить в море вместе с яхтой.
— Ты, что — дурак? Канцлер-то, сам, что ли сюда приедет, тебя проверять? Нет же! А его топтуны — они же на берегу тебя пасут. Переодевайся в нашу чукотскую одежду, бери свои банковские карточки, книжки чековые, деньги наличные. Там, в этом Бадене, казино есть, не все же время болеть будешь — дай бог, вылечат. Паспорт заграничный я тебе привезла, на имя Джона Сильвера, американца, у своего хромого друга на Аляске свистнула. Он ему, вроде как, и ни к чему. В Америке паспорта не нужны. У него для этого водительские права и страховой полис есть. Оленья упряжка за углом здания порта стоит, садись и в путь. До Магадана доедешь, а там тебя в такой-то одежде никто не узнает. Еду, спички, котелок и бутылку спирта я тебе в упряжку положила. Котелок с кружкой не бросай — он тебе в неметчине, однако, пригодится — уж поверь мне, я знаю, когда там проигралась в пух и прах. Упряжку отдашь начальнику Магаданского аэровокзала — вот телефон. Да, вот тебе адрес гостиницы в Баден-Бадене. Номер я тебе забронировала. По поводу врача договорилась. Лети голубь!.. Ручку не забудь позолотить.
— Мне ж там, переводчик нужен. Я же в языках ни в зуб ногой!
— Какой, еще переводчик? Это же самый русский город в Германии, более русский, чем любой город в России… Поезжай!..
Рома даму в малице озолотил. Голова, однако!.. Вот бы ее губернатором, однако!
Шаманка опять попросила ее отправить на «тот» берег и через пять дней забрать…
Вила Бориса Березы была, похожа на старинный замок. Она и была когда-то, во времена Ричарда Львиное Сердце, замком рыцарей. Но времена сменились и старая, добрая Англия обнищала настолько, что потомственные лорды и пэры стали продавать свои родовые замки, торговать должностями и принимать в различные фиктивные рыцарские клубы любого гражданина мира, лишь бы он был кредитоспособен. Боря был настолько способен, что просто купил замок, без всяких глупых рыцарских регалий. Он вложил деньги в английскую собственность, а значит, получил вид на жительство в Великобритании. Это, конечно, не спасало его от лап КГБ, но позволяло, спрятавшись за толстыми старыми стенами замка, худо-бедно, но жить. И как ни хотела достать его российская тетка с завязанными глазами, мечом и весами, все было бесполезно — английская Фемида была сильнее русской.
Боря страдал и думал: «Вот бы сейчас, как в молодости, найти ту бабку, с этим, как его, лекарством — калганом, точно! Да где же его возьмешь в этой долбанной Англии. В Россию, что ли позвонить? Нет, нельзя! Засекут. Еще ракету пустят, как в Дудаева».
Боря страдал. И вспомнил, что у него есть телефон одного летчика из знаменитой эскадрильи «Нормандия». Летчик воевал в мировую войну на стороне России и должен был знать такое знаменитое во время войны лекарство.
Боря набрал номер телефона. Француз ответил бодрым голосом.
— Жан! — очень громко крикнул Боря. Знал, что летчик совсем глухой. — Ты же воевал в России и, наверное, должен знать одно русское лекарство… запамятовал, сейчас вспомню, как называется…
— А чего вспоминать, Борис. В России одно лекарство от всех болезней — калган.
— Точно!
— Только сейчас в России нет спирта в продаже, только водка, а жаль. Поэтому я сам настаиваю его на виноградном спирте. Нормально получается. Мне сейчас девяносто, а я еще о-о-о! Могу! Тебе нужен калган? Проблемы с девочками? Или… что, плохо с животом?
— Да, Жан, плохо. И мне нужно это лекарство.
— Так приезжай, я тебе его дам.
— Ты же знаешь, я не могу уехать с острова — меня сразу арестуют.
— А-а, вспомнил — эти твои проблемы с русским канцлером. Мне правнучка рассказывала. Ты с кем-то здорово ругался в своем Лондоне, и вы оба много лишнего наболтали. Осторожнее надо с властями. А тем более с русскими. Мы, когда отвоевались, были приглашены на обед к мистеру Сталину, но сообразили, что это значит и отказались. Я думаю, если бы согласились, нас бы сейчас не было — расстреляли! Я староват Борис, чтобы добираться до Англии. Приезжай. Я тебя жду.
Борис все внимательно и тщательно взвесил и просчитал. Он понимал, что каждый его шаг отслеживается в далекой России. «А, может, это они меня и отравили? А если это полоний? Все, тогда меня не спасет никакой калган. Или, наоборот, спасет только калган?»
Решение было принято.
Темной дождливой ночью, Борис, по подземному переходу, перебрался за ограду замка. В свете молний он увидел несколько неподвижных человеческих фигур, мокнущих в брезентовых советских плащ-палатках.
«Хорошо, что я нашел этот подземный ход», — радостно подумал Борис.
На спрятанной резиновой лодке, тихо, по каналу, потом по маленькой речке, он ушел от возможной погони. Переодевшись простым англичанином, наклеив усы и одев очки, он без труда устроился на работу, на рыбацкую лодку и добрался до французского Давиля, где сбежал с корабля…
Через два дня мучений, он был в маленьком сельском доме знаменитого летчика. Летчик знал Борю еще с тех времен, когда тот, при покойном кайзере БН, занимал очень ответственную и очень большую должность в российской власти. Вот Боря тогда воровал! Вместе с Ромой! Тогда же он помог Жану, как Герою Советского Союза, получить советскую пенсию, которая помогла, прозябавшему в нищете летчику, выжить. А добро Жан помнил! Хоть и был страшно стар... Спасал калган!
Борис
